Как я поехал второй раз на войну

Константин Ковригин, сценарист

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Второй гуманитарный конвой на Донбасс, организованный крымскими волонтерами, дался очень нелегко. Непогода на море, первый гололед на дорогах и незнакомая дорога через настрадавшийся Иловайск, который мы проезжали в полной темноте. Практически все города и поселки от российской границы в сторону Донецка погружены во мрак. Горят единичные окна. Электричество вроде бы есть, однако люди стараются на ночь тушить свет. Если бы не отдаленные звуки пальбы, темные силуэты домов напоминали бы вымершую землю.

Оживление на дороге началось при подъезде к Макеевке. Блокпост оборудован как крепостная стена. В целях маскировки он тоже не освещается. Водителю надо выключить свет и приготовить документы. Ополченцы улыбаются, хотя при этом вы чувствуете на себе пристальный взгляд: мало ли кто вы…

Позже нам расскажут, что вот уже больше месяца некоторые блокпосты по всему Донбассу вырезают неизвестные диверсионные группы. Работают профи, без единого выстрела, так что следов не остается. Вроде бы передвигаются на скорой помощи, в Нивах с тонированными стеклами и даже в машинах с маркировкой «Гуманитарная помощь», но об этом мы узнали только на следующий день.

Проехав блокпост, мы видим хорошо освещенную длинную стену. Это вотчина когда-то самого влиятельного в Украине олигарха Рената Ахметова. После погруженных во тьму многочисленных поселков красивая иллюминация смотрится вызывающе. Понимаешь, почему Ахметова здесь не любят. Кстати, на Донбассе он давно и не появляется. Обозначает присутствие через своих людей, которые где-то как-то раздают гуманитарку, впрочем, намного усерднее миллионер помогает украинским карателям.

Въезжая в Донецк, мы слышим звуки мощной артиллерийской канонады.

Нас встречает командир небольшого отряда. Ольга одета в джинсовую куртку, под которой проглядывается кобура. Женщина объясняет, что сейчас в самом разгаре бои вокруг аэропорта. Бомбардировка идет круглые сутки. Украинские войска обороняются, пользуясь подземными сооружениями и мощной огневой поддержкой со стороны Авдеевки и Песков. За полгода каратели так и не научились бить точно. Сносят целые жилые дома, улицы и даже школы. Дончане привыкли видеть смерть. Привыкли к войне, голоду и холоду, но под что им действительно трудно подстроиться, так это под комендантский час. Он наступает в 21-00, после чего улицы города должны опустеть. Пытаясь успеть до указанного времени, люди бегут домой.

И в этот момент передо мной останавливается машина с вооруженными людьми. Оружие в мою сторону: кто, что и почему снимаем? Не имеет значения, волонтер ты или журналист. Оказывается, снимать без разрешения на территории ДНР запрещено.

К счастью, благодаря вмешательству сопровождавшего нас командира ополченцев, мне удалось избежать долгого выяснения отношений в комендатуре. Повезло, потому что, как выяснилось, под видом журналистов работают наводчики. Они делают звонок или отправляют фотографию, уходят с места, а через несколько минут следует бомбардировка указанного квадрата. Похожая история произошла со школой, где во время футбольного матча погибли дети. Мало кто задался вопросом, как украинский журналист оказался там сразу после трагедии и даже успел провести свое «расследование», показать, что стреляли со стороны Макеевки, т.е. якобы ополченцы, хотя на самом деле стреляли из Авдеевки. Сообщение засланного казачка подхватили киевские СМИ, а когда вранье стало очевидно, о нем быстро забыли. И таких примеров много.

За несколько минут до комендантского часа встречаем двух старушек. Они сидят под своими окнами и говорят о том, кому и какая досталась гуманитарка. В общем-то им еще ничего не досталось, но тем соседям, кто простоял несколько суток в очередях, повезло. Семья с детьми может протянуть неделю.

«Скорее бы все закончилось…»

И все-таки непривычная картина: две пожилые женщины, сидя на скамеечках, ведут разговор о хлебе насущном и мире, когда на окраинах города идет настоящая война.