Правда о минских соглашениях – к их первому десятилетию. Так что же это такое было?

В эти дни малозамеченным широкой публикой прошел тихий юбилей – десять лет назад были подписаны «первые Минские соглашения», которым не повезло вдвойне – они не только остались неисполненными, но и на дальней исторической дистанции были заслонены в общественной памяти более известными «вторыми Минскими», появившимися на свет по итогам катастрофического для украинской армии «котла» в Дебальцево в феврале 2015 года.

Нужно сказать, что и первый и второй «Мински» с момента их подписания стали предметом разнообразных спекуляций со всех сторон и обросли множеством мифологем и пропагандистских смыслов, совершенно никак не связанных с реальным содержанием упомянутых договоренностей.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

В частности, одним из наиболее популярных в российском обществе – благодаря немалым усилиям, брошенным на внедрение и поддержание  в общественном сознании со стороны т. н. «сурковской пропаганды», стал тезис о том, что минские соглашения якобы предполагали не только прекращение огня на территории Донецкой и Луганской областей, но и предоставление им автономного статуса в составе Украины.

Этот тезис годами кочевал из одной публицистической статьи в другую и в итоге «всплыл» на медиа-поверхность даже спустя десять лет – в мемориальной статье о тех событиях авторства одного известного в РФ политолога, в те годы входившего в пул, осуществлявшего – с подачи тогдашнего кремлевского куратора украинского направления Владислава Суркова – идеологическое и пропагандистское сопровождение «минского переговорного процесса».

Между тем, внимательное ознакомление с текстовой частью что первых, что вторых минских соглашений (а они есть в открытом доступе) демонстрирует нам, что ничего подобного они не предполагали и даже не подразумевали между строк.

Не сулили они никакой автономии в составе Украины каких-либо ее регионов, включая Луганскую и Донецкую области. Более того, эти области вообще не являлись субъектами регулирования минских договоренностей как некое целое в их всем известных на тот момент административно-территориальных границах.

_{Предметом договоренностей был исключительно особый порядок осуществления местного самоуправления в ОТДЕЛЬНЫХ РАЙОНАХ ДОНЕЦКОЙ И ЛУГАНСКОЙ ОБЛАСТЕЙ (отсюда пошла кочевавшая потом по публицистическим текстам уничижительная аббревиатура «ОРДЛО»). И список таких районов к соглашениям прилагался.}

Состоял он исключительно из административных единиц, фактический контроль над которыми был потерян центральным правительством в Киеве по состоянию на 5 сентября 2014 года (дата подписания первого «Минска») а затем был расширен по итогам боев зимы 2014-2015 годов во втором «Минске».

Что это значит? Поясню логику минских соглашений на примере: если, например, Луганску полагался особый статус местного самоуправления, то уже его городу-спутнику под названием Счастье такой статус не светил – ведь между двумя городами проходила пресловутая «линия разграничения», разделявшая потерянные Украиной населенные пункты с теми, контроль над которыми она сохранила.  Донецку особый статус полагался, а вот Мариуполю он не светил от слова совсем.

_{И единственным – я подчеркиваю прописью – ЕДИНСТВЕННЫМ обязательством Украины в отношении этих «отдельных районов» было предоставить им тот самый «особый статус местного самоуправления», закрепив его в украинской конституции.}

Причем, содержание и пределы этого «особого статуса» также были прописаны довольно четко. В частности то, что работать местные власти после имплементации соглашений будут именно по украинскому, а не по какому-то иному законодательству. Разве что Рада должна была принять соответствующий закон, который бы все это дело упорядочивал.

И главное… Вопреки упорному вранью апологетов и популяризаторов минских соглашений – по итогам легализации особого статуса в составе Украины не предполагалось появления никаких новых субъектов, позволявших говорить о превращении ее в федерацию или в конфедерацию.

Ограниченная автономия отдельных районов на муниципальном уровне не предполагала договорных отношений между ними и центральной властью в Киеве. По замыслу архитекторов «Минска», это были именно что районы в составе Украины – пускай и с несколько большим объемом полномочий – а вовсе не какие-то «субъекты Федерации» с правом выхода.

Я уже не говорю о том, что в минских соглашениях не было никаких ДНР и ЛНР. На тот момент это были юридические фантомы. А «отдельные районы» по списку каждый имели свое собственное руководство, и они не образовывали никаких отдельных «больших» субъектов, входя в состав привычных украинских областей – Луганской и Донецкой.

_{Наконец, за исключением перечисленных в отдельном перечне районов НИКОМУ ДРУГОМУ на Украине минские соглашения НИЧЕГО НЕ ОБЕЩАЛИ. Нет ни одного обязательства Украины предоставить аналогичный особый статус каким-то другим своим районам или областям. Что бы на этот счет ни врали пропагандисты «Минска».}

Таким образом, деконструируется еще один прилипший к минским соглашениям пропагандистский миф – о том, что они… то ли предполагали в своем содержании, то ли открывали путь к какой-то «федерализации Украины», о которой любили фантазировать пропагандисты в российских телестудиях того времени.

_{Особо креативные популяризаторы «Минска» изворачивались таким образом: мол, конечно, в тексте соглашений ничего такого нет, однако, вот увидят где-нибудь в Харькове или Ужгороде, как хорошо живется отдельным районам Луганшины и Донетчины с особым статусом, и тут же ЗАХОТЯТ И СЕБЕ ТОГО ЖЕ.}

То, на каком правовом основании в Харькове или на Закарпатье должны «захотеть того же» и почему, собственно, центральная власть должна была пойти таким пожеланиям навстречу, а не закатать смутьянов в асфальт, обычно оставалось за скобками такого рода фантастики.

В конечном итоге, усилиями пропаганды, минские соглашения превратились в этакий политизированный вариант сказки «По щучьему велению», где в роли Емели, которому без труда достаются все ништяки, включая федерализацию Украины, оказывалась Россия. И правда: все само устроится, Украина «сама развалится» и сама себя «федерализирует», и ничего при этом не надо делать. Только ждать, лежа на печи. Ну разве не красота?!

_{Еще один важный момент, о котором любят постфактум порассуждать на руинах минских соглашений, является то, почему же все-таки они, такие прекрасные и логичные, так и остались невыполненными.}

Одна из популярных версий гласит, что соглашения были нужны, но не были исполнимы. Авторы другой версии чуть более честны и признают, что минские соглашения изначально заключались не для их исполнения, а в одном случае, как способ потянуть время и укрепить расшатанный майданом режим, а с другой стороны – как способ выловить из мутных вод украинского политикума желанную «рыбку», дождавшись первого же серьезного внутреннего кризиса и сыграв на вызванных им противоречиях.

Однако, время шло, кризис в Киеве следовал за кризисом, и при этом ничего из того, на что делали ставку в Москве, не происходило. Более того, украинский политикум выработал своего рода антитела, блокировавшие любые попытки «пришить» ему без его воли дополнительную нефункциональную конечность.

В Киеве ведь тоже не дураки сидели.

При этом, можно долго спорить о том, действительно ли минские соглашения были так уж выгодны Украине, как об этом говорят в Москве, и антимайданные политики на Украине. Автор этих строк уверен, что скорее да, чем нет. И у Киева, действуй он по уму и выполни свою часть обязательств, была масса совершенно легальных способов умножить на ноль, спустя несколько лет, даже тот куцый особый статус, который был прописан в обеих «Минсках». Вопрос – почему это не было сделано, и история пошла другим путем – точно не к автору, хотя и интересен сам по себе.

_{Но тут мы вплотную приближаемся к третьему – самому неочевидному пласту рассуждений вокруг и около «Минска». Отталкивается он от вопроса: а имели ли вообще какой-то шанс эти соглашения в ситуации, когда обе стороны изначально подписывали их с намерением не выполнять? Можно ли выполнить то, чего выполнять не собираешься?}

Вопрос, конечно, интересный. С украинской стороны все вроде бы более-менее понятно – в Киеве никогда не скрывали, что вся эта «зрада и капитуляция» нужна лишь для того, чтобы с РФ не сняли санкции, а Украина имела время создать с нуля боеспособную армию.

Но ведь и с российской стороны имело место двоемыслие. Когда «на публику» говорились речи о том, что «Минску нет альтернативы» и декларировалась готовность – пускай и на определенных условиях – «вернуть взад» потерянный Украиной кусок Донбасса. Как тогда выражались критики таких намерений – «впихнуть назад».

А в сторону ушей донбассовцев шел едва слышный доверительный шепоток: мол, не обращайте внимания, это все так, для вида, а на самом-то деле – Донбасс на пути к возвращению в «родную российскую гавань» вслед за Крымом, пусть и более извилистым путем.

_{И в состоянии этой шизофренической раздвоенности общественного сознания регион жил почти восемь лет – когда под аккомпанемент переговоров в Контактной группе об условиях возвращения обратно на Украину, в ЛДНР проводили помпезные форумы «Русский Донбасс», синхронизировали законодательство с Россией, вводили рубли, а затем и раздавали паспорта. Все, кто имел хоть какое- то отношение к донбасской политике и медийке в это время, не дадут соврать – так и было.}

Вопрос о том, имели ли при таких обстоятельствах минские соглашения хоть какой-то шанс на реализацию, можно считать риторическим. Как и то, нужны ли были Украине Донецк и Луганск на таких условиях  – вместе с рублями и российскими паспортами жителей.

Причем, по мере погружения в этот процесс у России оставалось все меньше приемлемых выходов из нее. Пока их не осталось ровно два. Или пойти на предательство тех, кого она приручила и кто ей поверив, все же принудив руководство ДНР и ЛНР ( а механизмов было достаточно) к выполнению минских соглашений без дополнительных условий. Или – демаскировать свои реальные намерения, выйдя из минского процесса, когда оставаться в его рамках стало уже совсем абсурдно.

Как мы знаем, был избран именно этот, последний вариант. Когда Россия признала ДНР и ЛНР, прекратила разговоры об их возвращении на Украину – с любым статусом – а затем и включила их в свой состав, поставив жирную и логичную точку в процессах, которые и так подспудно шли в регионе под шумок «минской» демагогии.