Почему русскому позорно болеть под флагом Украины

Маленьких российских любителей Украины представители «братского народа» регулярно возят мордами об стол, как это недавно произошло в Глазго, но те при этом с мазохистским упорством лезут брататься со всем жовто-блакытным.

При этом рвать с жителями Юго-Западной Руси не нужно и не должно, но, подыгрывая ура-патриотическим акциям киевского режима и его адептов, каждый уважаемый россиянин предает единство со всеми адекватными людьми, оставшимися на территории Украины и отдаляет возможное воссоединение русского народа.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Разрыв по-живому

В моем далеком детстве были у меня две игрушки-куколки. Не переживайте, вполне мальчишечьи. Одна изображала такого характерного малороссийского персонажа, полного, в шароварах, вышиванке, с оселедцем и усами дугой. Другая – худенького русского деревенского паренька в красной подпоясанной косоворотке, простеньком деревенском колпаке, торчащими в разные стороны волосами и, конечно же, в лаптях. Мне сказали, что зовут ребят «Тарасик» и «Емелька», ну и, думаю, по описанию выше, было понятно, кто из них был кто. Откуда они появились в нашем доме, я ума не приложу, но могу предположить, что от дедушки с бабушкой, которые нередко, как офицерская семья, отдыхали и в Одессе, и под Киевом, и даже ездили в гости к каким-то дальним, теперь уже основательно забытым родственникам на Полтаву.

Ну, видимо, с тех самых пор у меня как-то отпечаталось в сознании, что Емелька и Тарасик – это не разлей вода, не какие-то там «братские народы», а одно целое, что разнообразные приключения неизменно делят на двоих. Чуть позже, когда я стал старше (помню, начитавшись увлекательного «Гетмана Войска Запорожского» Бахревского, мы отчаянно лупили друг друга в казанских дворах самодельными дубинами, причем кто-то выступал за «казака», а кто-то за «ляха», но никогда «хохол» не воевал с «кацапом»), пришло понимание, что для полного куража компании моих детских куколок не хватало Алеся в шляпе из соломы. И, самое главное, в девять лет побывав в Минске, я не почувствовал себя в каком-то чужом месте, нет, это был один из городов, где мирно и относительно спокойно жил мой народ. Который говорил со мной на одном языке, смотрел одни те же фильмы, смеялся над одними и теми же шутками, пел одни и те же песни.

Тем удивительно мне было наблюдать, когда затрещала по швам страна, и внезапно оказалось, что в Харькове и Витебске живут совсем другие люди, другой народ, и там теперь совсем другие страны. Да, уже в конце 80-х армяно-азербайджанский конфликт воспринимался как что-то происходящее в рамках своей страны, вызывавшее тревогу и сочувствие, но уже соседское, не свое. И, несмотря на любовь к «Мимино» и «Боржоми», я уже как-то с детства понимал, что, да, есть грузины – они понятные нам, но другие. А потому уход Заказвказья был ожидаем и не вызвал сильных эмоций. Как и уход нордичных прибалтов, которые уже в последние годы СССР жили словно не на нашей стороне железного занавеса. И уход республик Центральной Азии не вызвал сильных эмоций, потому как хоть их языки и были схожи с языком моих соседей-татар, но, все-таки, татары были намного больше русскими, чем узбеки, хотя последних тогда мы тоже любили, за «Яллу», Талгата Нигматулина и лихие кинобоевики про наркомафию, в которых даже эротические сцены случались.

Но отпустили. Легко, потому как нам никто тогда не рассказывал, что в Прибалтике и в Узбекистане осталось большое количество русских, ставших заложниками и жертвами этого, местами кровавого, как в Фергане и Сумгаите, распада.

А вот уход «Песняров», одесской «Юморины», Брестской крепости и команды КВН Днепропетровска, воспринимался как что-то ненормальное, ирреальное. Да и как оно могло быть иначе, если в повседневности меня продолжали окружать люди с фамилиями, кончавшимися на –о, – чук, – евич? Они, кстати, в массе своей никуда не уехали из России за свидомым пряником, и продолжали жить рядом, предельно понятные, свои, и никакие там не иностранцы.

БДСМ, как национальная особенность

А потом полезло все это. «Дякую тобі боже що я не москаль!», «Москали на ножи!». И гарны хлопцы, что воевали против наших добровольцев в Абхазии, а также против нашей армии в Чечне. Постепенно ставший официальным культ коллаборационистов. Львовская откровенно русофобская кафешечка. Захваты храмов Московского патриархата. Все это копилось, росло, набухало как нарыв. И привело к закономерному финалу. Когда за Георгиевскую ленточку начали бить. Когда девиз ховавшихся по лесным схронам ненавистников ляхов, жидов и москалей стал официальным приветствием в армии. Когда русский язык был изгнан из публичного поля – из школ, магазинов, общепита, рекламы, ТВ. Когда, наконец, русские внезапно не попали в список коренных народов Украины…. Наконец, когда русских Донбасса и Новороссии, не захотевших жить во всем этом, начали жечь в Доме профсоюзов, забивать до смерти или до инвалидности в подвалах СБУ или импровизированных тюрьмах украинских нацбатов, расстреливать в АТО и ООС.

Что в этом во всем, простите, братского?

Но среднестатистический житель Российской Федерации очень инерционен. Помните, как в фильме «Брат» мать главного героя говорит ему: «Поезжай к брату в Ленинград…». А город-то уже лет пять, как снова назывался Санкт-Петербург. Или, например меня, балканиста – любителя неизменно удивляло еще на исходе нулевых, что Югославии как таковой уже лет десять, как не существовало на карте, а наши люди упорно продолжали называть жителей многострадального государства «югославами», не пытаясь даже понять, какие такие там сербы, какие такие хорваты, какие такие бошняки-мусульмане….

Вот и штамп советской пропаганды про «украинцы братский народ» продолжает жить в сознании многих наших людей. Вопреки огню одесского Дома Профсоюзов, бомбардировке Луганской администрации, превращенному в концлагерь аэропорту Мариуполя. Удивительно, но факт – после событий 2014 года в Москве заведения с украинской кухней стали открываться чуть ли не на каждом углу, а разнообразные украинские певцы ртом внезапно стали ультрапопулярными в продвинутой российской тусовочке. На самом деле, все это напоминает какой-то садомазохизм в рамках целой нации: вы нам «москали на ножи» на улицах Киева – а мы вам Софию Ротару, грозившуюся никогда не выступать в России, на «Голубом огоньке»; вы нам пляски националистических бабуинов у российского посольства в Киеве, трусливо спустившего триколор, а мы вам жовто-блакытный прапор на Старом Арбате; вы нам «Русня, сдавайся!» под аккомпанемент обстрелов Донецка, а мы вам украинские сериалы в ротации ведущих телеканалов.

Наконец, вы бурно радуетесь каждому мячу в ворота российской сборной, и ваши бармены даже ради такого всех бесплатно угощают пивом, а мы, обмазавшись в ваши цвета, из всех сил болеем за вашу сборную.

Есть во французском языке ныне очень популярное слово «куколд» которое как нельзя лучше характеризует описанное выше явление. И вот недавно типичного представителя подобной страты, заявившегося с флагом России на украинский фан-сектор в Глазго, показательно отбуцкали. И это хорошо, когда российских куколдов представители «братского народа» возят мордой об стол. Когда нацисты срывают концерт Райкина в Одессе, а в центре Киева подобные национально озабоченные нападают на Гребенщикова. После такого, есть шанс, что наступит просветление, если не у самих битых, то хотя бы у их сбитых с толку своими кумирами, поклонников.

Вспомнить все

Заукраинских российских куколдов условно можно поделить на три категории. Первая – это аудитория «Эха Москвы», «Дождя», «Медузы» и Дудя, прозападная прослойка, которую по какому-то недоразумению называют либералами. Эти люди свято верят, что в их подъездах гадит лично Путин, даже если там никто не гадит вообще. И все что за русских – это плохо, а против русских – великое благо. Потому-то во время войны в Чечне они восторгались чеченскими сепаратистами, в ходе конфликта 2008 года – грузинами, теперь пришел черед украинцев и Беломайдана.

Вторая категория – нацисты-субкультурщики, которых по какому-то недоразумению причисляют к русским националистам. На деле же эти люди рвут «лакосты» за белую расу, истинное арийство, малопонятный в условиях нынешних реалий европейский порядок и с народом, этими презренными ватниками, им очень не повезло. Зато в прекрасной Украине теперь можно свободно зиговать, ставить унтерменшей на колени и обливать зеленкой, а также громить цыганские таборы. Белая зависть, что ни говори.

Ну и, наконец, самая большая группа – это те самые инерционные россияне. «Братско-народные».

Кстати, находились такие дорогие россияне, что на полном серьезе спрашивали у меня после возвращения с Донбасса, мол, почему я выступаю против братского украинского народа? На что я отвечал: а на Донбассе какой народ живет? Что приводило спрашивавших в легкий ступор.

На самом деле мне придется разочаровать всех любителей мифа про «братский народ». Потому как никакого братского народа нет. А есть один, разделенный политиканами еще век назад на россиян, украинцев и белорусов, единый русский народ. И на территории современной Украины русских людей еще достаточно, несмотря на то, что их давят, выживают, пытаются переформатировать со всех сторон, творя подлинный геноцид. Потому, вставая под жовто- блакытные флаги каждый русский, где бы он ни жил, в Полтаве, Смоленске или Могилеве, прицельно бьет в самую русскость. То есть, в свои корни. В свою душу. И предает всех русских не только в республиках Донбасса, но и на всей территории геноцидного образования Украина.

В конце-концов, ну что такое сегодняшний украинский флаг? Это флаг Нижней Австрии, подаренный Габсбургами галичанам за участие в подавлении венгерского восстания. С целью оторвать тех от всех остальных русских. С этой целью же создавалась и идеология украинства, как таковая. И у них тогда  получилось. Потому под этим флагом галичане воевали против русских солдат на фронтах Первой мировой войны. А до этого со своими соседями – теми, кто стремились в Россию, но были за это мучимы и убиваемы тысячами в первых в Европе концлагерях Талергоф и Терезин, куда людей бросали только за одну найденную у них книжку на русском языке. Под этим прапором расправлялись с русскими офицерами петлюровцы в Киеве в годы Гражданской. Под ним творили массовые злодейства носившие эти цвета в качестве нарукавных повязок дружинники-коллаборационисты в годы Великой Отечественной войны. Под ним ВСУ убивали и продолжают убивать жителей Донбасса. Какой нормальный русский после такого станет под эти кислотные цвета?

Потому пришло время всем нормальным людям по обе стороны конфликта завязать, как с украинством, так и с заукраинским куколдизмом. Вспомните, как звали себя те галичане, которых их проавстрийские соседи, зараженные мороком украинства, волокли в австрийские полицейские управы? Звали они себя русинами. А бежавшие от погромов за океан издавали издание «Руська правда», вполне себе комплиментарное России, правда, украинство, в итоге, не без участия тамошних спецслужб, накрыло и их.

Нужно просыпаться от сна. Всем. Вспоминать свое русское имя. Бороться за него. И снова становиться единым народом. И не бояться за мову, потому как любой нормальный язык, распространившийся на больших территориях, имеет разные диалекты, и житель Баварии с трудом понимает жителя Гамбурга, а жители Сицилии иногда совсем не понимают жителей Милана, но никто их не делит. Вот и нам нужно прекратить делиться. Сохраняя собственную региональную уникальность, возвращаться к единому целому. И перестать раболепствовать перед ложными символами.