Во Львове ребёнка затравили и заставили отказаться от родного русского языка

На Украине все чаще устраивают самосуды над детьми за использование родного русского языка.

Как передает корреспондент «ПолитНавигатора», об этом в киевском издании «Зеркало недели» пишет детский клинический психолог Ирина Королец.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

«Если по-украински, то можно все? Получается, что так. В социальных сетях можно все чаще увидеть истории о том, как взрослые люди позволяют себе насилие по отношению к чужим детям, опираясь при этом на языковой закон Украины. Они хватают детей за руки, трясут их, ругают матом, выслеживают, высмеивают в присутствии других с чувством абсолютной власти и дозволенности вершить самосуд, фиксируя все на камеру и выставляя на всеобщее обозрение.

Печально то, что ни эти люди, ни комментаторы под постами, которые поощряют к расправе, не несут наказания. Еще более грустно и обидно становится, когда в таких историях в защиту насильника, а не ребенка становится языковой омбудсмен», – пишет Королец.

Она рассказывает, что сама родом из Макеевки (ДНР), в 2014-м выехала в Днепропетровск, а через два года – во Львов, а с 2022 года живет в Берлине.

_{Во Львове ребёнок Королец сталкивался с травлей за русский язык – отказывался ходить в садик из-за нападок детей.}

 «Они были воспитаны так, что русский язык — зло. А значит, злом есть и его носители. Воспитательница, узнав об этом, стала рассказывать историю Украины, переводить детям на украинский определенные слова, поговорила с родителями и защищала моего ребенка от агрессии.

В первом классе учительница молчала, когда дети выкрикивали: «Дома будешь так разговаривать», «москалька», и говорила, что ответ неправильный, когда он был правильный, но русскими словами, вместе с тем не помогая перевести их. Мы сменили школу. И в какой-то момент украинский стал для ребенка родным», – хвастается Королец тем, что у ее ребенка в итоге отбили желание говорить на родном языке.

Более того, автор далее сама фактически поощряет репрессивные меры.

«Если дети слушают песни на русском языке в публичном месте — нужно писать жалобу в эти органы. Детей можно только попросить прекратить или зафиксировать правонарушение».

Фактически с ее стороны мы видим попытку продвинуть так называемую «мягкую украинизацию», суть которой, в принципе, ничем отличается от целей оголтелых русофобов – искоренить русский язык.