Почему украинские ДРГ практически безнаказанно охотятся на защитников ЛДНР? Смогут ли республики самостоятельно отвоевать оккупированные Украиной две трети Донбасса? Какие шаги нужно предпринять командованию корпусов Народной милиции, чтобы их бойцы перестали массово гибнуть во время перемирий?
Об этом и о многом другом «ПолитНавигатору» рассказал известный блогер, ранее ополченец Донбасса Владлен Татарский.
Справка: Популярный блогер, выступающий под псевдонимом «Владлен Татарский», родился в Макеевке. В ополчение вступил в августе 2014 года и несколько лет отвоевал в подразделениях ДНР, а потом ЛНР. Последнее место службы – батальонная разведка Четвертой бригады Народной милиции ЛНР. Сержант, командир отделения. Награжден государственной наградой «За верность долгу». Последний год живет в Москве, является соведущим и соавтором видеоблога и телеграм-канала на военную и околовоенную тематику «Серая зона». Автор романа «Бег».
Реклама
Поводом для беседы стало относительно недавнее убийство украинской ДРГ пяти бойцов бригады «Призрак» в ЛНР, а спустя несколько дней там же снайпером были ранены еще двое военнослужащих. После чего Владлен Татарский записал ролик, в ходе которого рассказал, что случившееся – часть системной проблемы вооруженных сил республики. Пока готовился этот материал, стало известно, что в результате прицельного обстрела ВСУ в населенном пункте Лозовое были убиты трое и ранен один боец ДНР.
П.Н.: Почему ты решил детально разобрать тему гибели бойцов «Призрака»?
В.Т.: А я от этой темы никуда и не уходил. Это моя основная тема. События на Донбассе сейчас развиваются так, что после весеннего обострения какое-то время все было спокойно и тихо, а сейчас произошла вылазка украинских диверсантов, и погибло пять человек на позиции «Капля» батальона «Призрак». А потом через три дня, если я не ошибаюсь, на этой же позиции двое бойцов «Призрака» получили тяжелые ранения в результате снайперского огня. Поэтому не прокомментировать эти события я не мог, они меня волнуют.
Если ситуация где-то в Карабахе, Сирии меня волнует постольку-поскольку, то Донбасс – это боль моего сердца.
На твой взгляд, как вышло так, что враг начал практически безнаказанно преследовать наших ребят, словно егерь на охоте?
Я скажу за подразделение, к которому относится «Призрак». Это происходит там, можно даже сказать, регулярно. У меня с ходу в памяти всплыли несколько подобных примеров, когда людей просто брали в плен на позициях, и уводили с собой. В 2017 году в Знаменке, в июне кстати, в 20-х числах. Потом на позициях «Призрака» же в районе Пугачевки, опять же в 2017 году в июне снайперы пропали, одни были убиты, другие – уведены в плен. Очевидно, что есть разные ошибки, есть системные ошибки, ошибки в руководстве подразделением, и самого личного состава…. На войне нельзя абсолютно избежать потерь. Но можно их хотя бы минимизировать.
Например, обсуждаемые нами события на позиции «Капля» – это ошибка в первую очередь системная. Потому что там расположение само по себе очень невыгодное. Над «Каплей» нависают украинские позиции, которые находятся на высоте, а «Капля» расположена в низине. То есть она абсолютно не приспособлена ни к какой обороне. Можно, конечно. нарыть траншеи, сфотографировать, отправить все начальству, показав, что вот, мы воюем, продвигаемся…. плюс ошибка командира батальона.
Батальон «Призрак» – это не обычный штатный мотострелковый батальон, это батальон территориальной обороны, штат которого в два раза меньше численности мотострелкового батальона. По факту же он еще в два раза меньше по численности, чем на бумаге. Комбату не составляло бы труда, если бы он занимался боевой работой, а не непонятно чем, проверять позиции, смотреть, как они устроены, что представляет опасность, что не представляет. Конечно, как и командиру роты, конечно, как и командиру бригады. Но они занимаются очковтирательством, развалили боевую службу, в результате инициативные бойцы, которые что-то соображали в военном деле, поуходили, остались бойцы такие, какие есть. И, слава Богу, что есть хотя бы они, потому что, если бы не они, вообще бы никакого бы не было.
«Призрак» одно из немногих подразделений на Донбассе, которое сохранило имя, славную историю. И тут такое!
Подразделение «Призрак» развалили конкретные люди. Каждая авария, как в свое время сказал Лазарь Каганович, имеет фамилию, имя и отчество. Эти люди управляют «Призраком» в той или иной степени уже на протяжении многих лет после того, как он вошел в штат народной милиции. Главная проблема «Призрака» – это нехватка личного состава. И у этого есть разные причины. С одной стороны, там война восьмой год идет, с другой стороны, у них нет ротации, они живут на позициях. Когда я служил, насчет сейчас не берусь утверждать, там были поборы среди военнослужащих. Лично мне бывший командир механизированной роты хвастался, что он собирал в общак по пять тысяч рублей.
Жуть какая, если учесть сколько получают люди на Донбассе, да и в рядах Народной милиции….
И вот, представь, есть взрослый полноценный человек, не восемнадцатилетний призванный срочник, а именно взрослый, какие сейчас в основном воюют на Донбассе, и у него есть жена, дети, дом. И, конечно же, он может по полгода жить на позициях, и иногда раз в месяц сходить в увал…. Но надолго ли его хватит? Соответственно в подразделении прочно сидит или бомж, или деклассированный элемент. И такой элемент, соответственно, мы тоже любим, у каждого может быть своя трудная судьба, но от этого страдает качество бойцов. Вот я, например, не пью, не курю, нет у меня вредных привычек, я дисциплинированный солдат, но после нескольких лет войны я забросил службу. Почему? А потому что сама система выдавила меня и не дала просто служить. И заниматься боевой работой. А занимаются ерундой пусть те, кто привык ею заниматься.
То, о чем мы говорим – это болезнь «Призрака» или всей системы?
Конечно же, это комплексная проблема, многих подразделений, но я могу держать ответ только за ту бригаду, где служил последние два года, потому что, если буду говорить про другие, то буду говорить с чьих-то слов. Конечно же, многое зависит от индивидуальности бойца. Есть бойцы, которые несут службу, и при всем развале организации работы сверху они просто не дадут укропам себя убить и украсть безнаказанно. Да, их могут попытаться убить, возможно, даже убьют, но они как-то ответят, нанесут урон противнику. И не будут похожи на овец, которых волки украли. А будут похожи на солдат. Но таких людей все меньше и меньше.
Можем сравнить это состояние корпусов Народной милиции с состоянием ВСУ?
Состояние Народной милиции и ВСУ в большой части зеркальное. Но у ВСУ есть конкретная идея: мы освобождаем свои территории, это наши враги, Минские соглашения выполнять мы не собираемся. О чем та сторона публично заявляет. И они проводят такие вот акции.
В целом после Дебальцево, Минска-2 ВСУ начали в целом постепенно перехватывать инициативу по всем направлениям. Вот везде, где мне не довелось побывать, пообщаться с бойцами, везде укропы доминировали. В плане обстрелов, диверсионных акций, вылазок. То есть с нашей стороны сидят боевые люди и им не разрешают воевать, а с той, наоборот стимулируют на войну.
Проблемы, на самом деле, и у нас, и у них, повторюсь, зеркальные. Но у нас ситуация чуть хуже, хотя трудно сказать наверняка. Но одно точно – за ними сейчас инициатива, инициатива младших командиров, командиров бригад, командиров спецподразделений, которые проводят подобные показательные казни (убийства ополченцев на позициях – ред.). По другому я назвать это не могу. Например, когда беспилотник снимает обстрел позиций, где наши люди, выкладывает все это в интернет, все это видят. Не забывайте, что идет и информационная война, и если на их стороне, кроме слов ест еще и видео, то у нас пока только слова.
Твое отношение к тому, что в республиках был объявлен призыв на воинскую службу с оговоркой, что молодежь не будут отправлять на передовую?
Переломить ситуацию это не поможет. Призыв необученного мяса ничего не изменит. Ситуацию переломит инициатива командиров. Причем не только больших командиров, но и командиров младшего и среднего звена, которые несут службу. Им же не была поставлена задача: пусть вас там крадут и убивают, не вздумайте отвечать, у нас Минские соглашения. Это абсурд. Поэтому инициативу младших командиров мы не будем сбрасывать со щитов.
Но если по поводу призыва – то давно уже пора было это сделать. Республики воюют, мы все ходили на референдум, значит, все должны отстаивать свой выбор. То есть на референдум ходило очень много людей. А впоследствии с оружием в руках отстаивала свой выбор лишь малая часть. Поэтому, конечно же, правильно объявлять призыв, обучать, создавать резерв. Чтобы в случае эскалации можно было кого-то мобилизовать, чтобы люди имели представление о воинской службе. Я – за. Чтобы по типу Израиля проводили сборы, обучали людей, готовых защищать республику. Есть подразделения, которые непосредственно не участвуют в боевых действиях, это различные рембазы, медсанбаты, какие-то узлы связи, комендантские подразделения, подразделения охраны стратегических объектов. Почему бы срочникам не нести службу там?
Насколько такие инциденты, как то, что произошло на позиции «Капля», подрывают моральный дух бойцов ЛДНР?
Они подрывают моральный дух колоссально. Сейчас и так моральный дух ополчения не на высоте, а когда такое происходит, люди иногда превращаются в какое-то перепуганное стадо.
В конце концов, какова цель таких показательных историй? Это на самом деле психологический удар. Гибель пятерых бойцов не изменила обстановку на фронте, ни в целом, ни там где стоит «Призрак». Да, людей убили, но фронт не изменился, не рухнул. И не рухнет, даже если двадцать бойцов погибнет.
Но у людей формируется комплекс жертвы: сейчас придет какой-то злой укроп и тебя украдет. Раньше ополченцы были «волками войны», которые на «джихад-мобилях» гонялись в полном смысле этого слова за бронетехникой, есть примеры Горловки, Донецка, когда украинская техника шла на прорыв, и люди просто садились на легковушки и гонялись за танками, стараясь их уничтожить. Но сейчас подобное уже немыслимо. Я просто уже не представляю, чтобы я сказал даже тем бойцам, с которыми я служил в последнее время: «Ребята, садимся на пикап, берем гранатомет, и поедем гоняться за танками».
Понятно, что уже боевой дух не на высоте. Постоянно ходят фразы, что, вот, укропы научились, они стали другими. Слушайте, но там такие же люди, которые отслужили год или два по контракту, и им надоела эта служба, кто-то из них уехал на заработки в Польшу, а кто-то, может быть, и в Москву. В ВСУ тоже сейчас мало людей, которые пришли в 2014-ом и до сих пор там служат. Единицы таких осталось. Понятное дело, что на их место пришел кто-то, кто получил какой-то опыт и тоже ушел. Но все эти разговоры идут от того, что наши бойцам привили какой-то комплекс жертвы.
Как ни крути, наступление ВСУ будет, в этом году, через пять лет, десять…. Успеют ли добраться до Донбасса и отработать боевое слаживание те самые отчаянные и идейно мотивированные ополченцы первой войны, чтобы попытаться остановить его?
Все это, конечно, ерунда, по поводу каких-то там бойцов-ополченцев, которые вернутся и изменят ситуацию. ДНР и ЛНР держатся за счет того, что у них есть политический союзник и защитник их интересов на мировом уровне – Россия. Поэтому тут дело совсем не в том, как быстро добровольцы из Москвы доберутся до погранперехода «Успенка». В этой плоскости размышлять даже не стоит, потому что это не решает ничего. Война изменилась, стало больше высокоточного оружия, больше техническая насыщенность подразделений разными тепловизорами, камерами. Поэтому добровольцы, прошедшие через 2014-ый год, приедут со своим субъективным опытом войны с украинской армией, которая нередко бросала технику и убегала. Мы всем помним ситуацию Славянске, когда буквально за уши их достали из БМД, сами сели и поехали. Понятно, что сейчас такое немыслимо.
То есть выходит, что единственная надежда ЛДНР в случае украинской агрессии – это «северный ветер»?
Скажу так, единственная надежда – это дипломатическая работа Российской Федерации, которая не даст эти территории в обиду.
Хорошо, если Российская Федерация не даст в обиду одну треть Донбасса, то с остальными двумя третями как быть? Забыть о них?
У ополчения нет шансов отбить эти территории самостоятельно. Это очевидно. Хотя бы потому, что численность вооруженных сил республик в разы меньше ВСУ. И в разы меньше техники. И какая бы она не была, но у украинцев есть авиация, тактические ракетные комплексы, беспилотники. Может, они не так опасны для российской армии, но опасны для ополчения.
Самостоятельно, повторюсь, эти территории республики занять не смогут. Только если будет кризис на Украине, который разорвет страну на части, и достаточно будет построиться в походную колонну и отправиться на Мариуполь. Все этого ждут, но когда это произойдет – неизвестно. И произойдет ли? Есть, конечно, предпосылки, Венгрия выдает паспорта гражданам Украины, Румыния выдает паспорта, поляки, как и Турция проявляют амбиции.
Об этих территориях мы не забудем никогда, конечно же. Ни о Краматорске, ни о Лисичанске, ни о Мариуполе. Но что делать – неизвестно. Ситуация с Азербайджаном показала, что может пройти большое количество лет, случится война и в ходе нее можно частично занять территории, на которые ты претендуешь. Все то же самое может через двадцать пять лет произойти и у нас, начнется наступление Украины, наши что-нибудь займут. Но это не точно. Вообще это трагедия – неопределенность судьбы Донбасса. И для меня лично. Не только потому, что республики не признаны, но еще и потому, что непонятно, как быть с этой ситуацией.
Мы много говорили о проблемах, теперь хотелось бы узнать твое мнение насчет того, что нужно сделать, чтобы избежать подобных инцидентов впредь?
Ну, тут можно было бы говорить несколько часов. Многие командиры по отдельности неглупые люди, и не трусы, и не какие-то приспособленцы. Но когда они попадают в систему, с ними что-то происходит. Вне системы – не в рамках службы, в личных беседах это нормальные адекватно на все реагирующие люди, но едва начинаются какие-то официальные, системные моменты, перед тобой уже какой-то робот.
Вообще выстроенную довольно гнилую систему довольно сложно менять. Мы знаем, что реформы в армии всегда сопровождались жесткими репрессиями, так было при Петре, так было при Сталине. Должен появиться человек, который пойдет против всех и начнет просто все менять, жестко карать, жестко наводить порядок. Результата, безусловно, можно добиться.
Ну, вот взять мой личный опыт: за два года службы мне с моим другом удалось создать боевое отделение. Хотя мы служили в отдельном разведвзводе. То есть, изменить что-то в рамках взвода нам не удалось. Моих сил, нервов, лидерских качеств хватило только на отделение. А должен быть человек такого масштаба, который переломит это в рамках корпуса.
Какие пять шагов нужно предпринять этому человеку, чтобы изменить ситуацию в вооруженных силах республик?
Этот человек должен любить и уметь воевать. Как говорили древние, «где хотение, там и умение». Мы видим, как какие-то хуситы в шлепках разбивают саудовскую армию, у которой много денег, колоссальное материально-техническое превосходство и поддержка США. Мы видим, как палестинцы, чтобы атаковать Израиль, по каким-то тоннелям доставляют огромные ракеты, защищаются от беспилотников маскировкой.
Человек, который хочет воевать, начнет собирать вокруг себя людей, которые тоже хотят того же и умеют делать это. Остальные будут отсекаться. Несмотря на прошлые заслуги. Это, конечно, вызовет огромное количество недовольных.
Хорошо было бы еще, если бы подняли и зарплату ополченцам. Сегодня рядовой не на боевых несет службу за 16 тысяч 400 рублей….
И если он приедет в Россию и устроится работать охранником в «Пятерочке», то будет получать в два–три раза больше.
Ну, если для России охрана «Пятерочки» важнее, чем ее исконные территории….На боевых он получает 24 тысячи. Наверное, так же, как и охранник «Пятерочки». Чем заканчиваются боевые – мы все видели. Вот я посчитал, и получилось, что я провел шестьсот дней на передке, на передовой. Боевые, если я не ошибаюсь, стали платить в 2019 году. До этого ты за 16 тысяч был, как в располаге, так и на боевых.
Понятно, что Минские соглашения и политика не дают воевать, но в целом к командованию должен прийти не службист, а человек войны. Службиста интересуют в первую очередь температура в казарме, таблички – помню мы их постоянно перекрашивали, потому как один приедет и говорит, что нужны белые, а другой приедет и говорит, что нужны красные. Насколько это отражается на боеспособности подразделения я не знаю, я не заканчивал военное училище, и сейчас какой-нибудь военный меня поправит, скажет, да ты не понимаешь, это наиважнейшая вещь, ты – дурак, ты – сержант, а мы-то офицеры, мы-то знаем. Но мне все-таки кажется, что цвет табличек никак не влияет на боевые качества.
И боевого человека будет интересовать, как там на позициях, как они обустроены, как ведет себя противник, что пристреляно, что не пристреляно, умеют ли бойцы пользоваться вооружением, которое у них есть – у нас, например, во взводе гранатометчиков был только один человек, который умел наводить АГС по прицелу. Во взводе ПТУР-щиков был только один человек, который умел не только стрелять с ПТУР-а, но еще и куда-то попадать. Но и тот уволился и теперь работает на стройке в Москве.
Но это почему-то никого не интересует. А интересует, что у ПТУР-щиков с тумбочками. Нет, тумбочки и температурный режим в казарме, конечно же, очень важны, я не иронизирую, но боевого человека это интересует во вторую очередь. А сейчас произошел дисбаланс. Их интересуют тумбочки, а вот война не интересует никак. Я сколько раз делал доклады, подавал сведения, и видел, что люди вообще не понимают, о чем я им говорю. Когда я им рассказывал, то мне казалось, что я озвучиваю очень важные вещи, которые лягут в основу каких-то важных решений, но оказалось, что для комсостава все это совсем неважно.
Наверное, постоянное напоминание бойцам офицерам о том, что у нас Минские соглашение, рамках которых нельзя провоцировать противника, надо сидеть под обстрелами и не отвечать, тоже способствует коррозии боевого духа у бойцов Донбасса?
Я против такой поверхностной трактовки. Вот, «Минские соглашения, Путин, Сурков мешают». Я всегда отвечал на провокации укропов адекватно. Когда я был командиром отделения, нес службу на своем сторожевом посту, когда я был в составе отделения вместе со своим другом, всегда, когда мы на месте замещали командира взвода, мы всегда давали адекватный ответ теми средствами, которые имели. Если не могли ответить минометами, то всегда туда, куда нужно, куда могли дотянуться, отвечали АГС-ми, тяжелыми пулеметами.
Нигде не написано, что Минские соглашения соблюдать нужно, а пить на службе – можно. При этом почему-то многие офицеры и бойцы могут самовольно оставить позиции, пойти бухать. Тут они абсолютно не боятся начальства, но как только касается ответного огня, как начинают бояться. И ссылаются на Минские соглашения. И на то, что начальство их будет ругать. Но тут нужно понять: ты начальство боишься везде, или только в одном случае? И если ты боишься «начальства», только потому, что укропы начнут ответку давать, тогда ты просто не воин.
Но за бухание же тебя же не посадят за решетку, а максимум на губу!
Ну как не посадят? А я знаю случаи, когда солдаты по пьянке стреляли друг в друг друга, ломали технику, совершали какие-то преступления. Поэтому все относительно. Я вот к чему призываю: давайте адекватный ответ. Всегда можно доложить начальству так, что ты останешься «не при делах». Все зависит от желания. Не надо ничего придумывать. Надо делать правильные доклады. «Группа противника подошла к позициям, принято решение подавить дежурными огневыми средствами, противник отошел». Где ты доклепаешься для меня? Кто-то скажет, он врет, он сам открыл огонь по укропам, но тогда мое слово против его слова.
В итоге, когда меня кто-то в чем-то обвинял, я говорил: давайте ставить камеры наблюдения. То есть если желание воевать есть, ты будешь воевать!
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.