Владислав Шурыгин: Есть три варианта окончания СВО

Россия только разворачивает на полную мощность военное производство, для успешного завершения СВО еще понадобится время.

Чего ждать от смены руководства США, и подложит ли уходящий Байден свинью под своего преемника, в интервью «ПолитНавигатору» рассказал военный эксперт Владислав Шурыгин.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

ПН: Как вы считаете, что будет с СВО в ближайшие полгода, и что мешает нам быстрее закончить спецоперацию?

В.Ш: Есть несколько факторов как системных, так и субъективных. Из системных – мы только начинаем выходить на максимальный пик военного производства, военной организации и, соответственно, всей нашей промышленной базы. Потому что до этого мы начали эту войну с базой, которая не соответствовала этим задачам.

Та же самая история с численностью наших Вооруженных сил, которые довольно долго не соответствовали той войне, в которой мы оказались. Сейчас мы начинаем выходить на тот уровень, когда мы способны выполнять задачи. Но, еще раз говорю, максимальный уровень не достигнут ни там, ни там, есть еще очень много, над чем работать.

Третья системная проблема заключается в том, что у нас очень медленно внедряется как организационное преобразование, так и различные очень важные технические системы и новшества.

Мы до сих пор размышляем, создавать нам или нет войска беспилотных систем. У противника они уже существуют полгода, мы пока над этим все думаем. В итоге на фронте действует огромное количество всяких самостоятельных организаций, потому что войска сами пытаются приспособиться, но все это действует на уровне полулегальном. Соответственно, туда выбираются люди из подразделений, которые должны воевать, и это проявляет огромное количество чисто психологических, социальных и душевных проблем, когда те, кто себя считает оператором, вдруг отправляются на передовую, и вся общественность начинает возмущаться.

Есть субъективные вещи – мы достаточно долго отбирали то высшее военное руководство, которое могло бы успешно воевать, потому что за 30 лет отсутствия войны, точнее последние, как минимум 15 лет после Второй чеченской кампании, большая часть тех полководцев, которые громили боевиков в Чечне, они уже либо были отправлены на пенсию, либо просто уже по возрасту вышли.

И после огромных сокращений Сердюкова, когда сотни тысяч блестящих, прекрасных офицеров были уволены, снова намыть золотой фонд, способный эффективно сражаться, управлять войсками, это крайне сложная и тяжелая задача.

Есть субъективные вещи, которые тоже можно очень долго перечислять. Это отношение очень многих людей на самых разных уровнях к своим обязанностям. Простой пример – вот в четверг в Москве состоятся похороны солдата, который ушел добровольцем, подписал контракт, а погиб уже через 10 дней.

_{И отношение, когда людей отправляют на передовую через неделю после призыва, а некоторых через две недели, при этом многие из них даже не служили до этого армии, – иначе чем преступными и не назовешь. Здесь же есть те люди, которые это делают, которые так решают. И именно из-за этого мы несем большую часть наших потерь, именно это является одним из камней на дороге к победе.}

Пока мы не преодолеем все это, мы будем очень медленно двигаться к победе.

ПН: Вы сказали, что необходимо увеличивать нашу численность войск. Как вы считаете, какая России нужна оптимальная численность войск?

В.Ш: Ну, я не начальник Генерального штаба, в этом случае подсказывать или брать на себя наглость быть великим стратегом я бы не стал. Я думаю, что ее нужно еще увеличивать как минимум на 25%, по крайней мере для успешного завершения войны.

ПН: То есть я правильно понимаю из ваших слов, что в ближайшие полгода вряд ли стоит рассчитывать на окончание спецоперации?

В.Ш: Есть несколько типов окончания спецоперации. Можно закончить спецоперацию безоговорочной победой и капитуляцией Украины. Можно закончить спецоперацию, выполнив так называемую ближайшую задачу. А можно просто остановить спецоперацию, как когда-то мы остановили в свое время Первую чеченскую кампанию в Хасавюрте, как заключали Минские соглашения.

Здесь три вида окончания войны. Вопрос, о чем мы с вами сейчас говорим.

ПН: А вы какой из этих вариантов для себя представляете наиболее оптимальным?

В.Ш: Я считаю, что при нынешних условиях, скорее всего, наиболее оптимальный – это окончание войны достижением ближайшей задачи: то есть освобождение всех территорий, которые являются нашими по Конституции, и  занятие таких рубежей, таких регионов, которые позволят на переговорах потом диктовать свои условия.

ПН: То есть все посылы, которые сейчас идут, мол, приходит Дональд Трамп и все, чуть ли не на следующий день после его инаугурации завершается, это маловероятно?

В.Ш: Такие заявления делают люди, которые не понимают не то, как работает американская политика, не то, как ведутся переговоры об окончании таких масштабных боевых действий. Трамп ничего раньше февраля сделать не сможет, потому что только к февралю он станет полноценным президентом США, сформирует команду и может уже как бы объявлять свой план перемирия. До февраля еще минимум четыре месяца. За эти четыре месяца на фронте может проиграть очень многое. Поэтому вопрос заключается в том, что будет делать Трамп, и что он предложит на том моменте, который будет через четыре месяца.

ПН: Есть еще мнение, что Байден в последние дни своей каденции может подложить подлянку и обострить ситуацию серьезным образом. Как считаете, возможно ли такое?

В.Ш: Ну, я думаю, что сам Байден этого делать уже не будет, потому что Байден, во-первых, сейчас находится в ситуации, когда его личные проблемы становятся более важными.

Во-вторых, Байден сегодня больше ненавидит не Трампа, а ненавидит своих соратников по партии, которые провели государственный переворот, отстранили его от выборов и фактически выкинули из истории. Поэтому он, конечно, может в этом случае что-то сделать, но, опять же, то, что он может сделать, весьма ограничено по возможности.

Единственное, что он может еще успеть сделать, – это разрешить использовать американское оружие для удара вглубь России. Но это никак не меняет войну, и ничего не дает. И, по большому счету, это никак не портит наши взаимоотношение с Трампом, который за это точно ответственность не несет.