Владимир Линдерман: «Националистический режим Латвии понял, что Россию можно не бояться»

Ему вовремя удалось уйти от тисков латвийской репрессивной машины, но он уже не верит, что другие русские активисты, чьи дела рассматривает кривосудие Латвии, сумеют отделаться только лишь формальным наказанием.

О том, почему Москва едва не выдала Риге ополченца Григория Косниковского, а Латвия посадила на пятнадцать лет ни в чем невиновного русского пенсионера Олега Бурака, «ПолитНавигатору» рассказал общественник, политик, публицист, один из лидеров русской общины Латвии Владимир Линдерман.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Коренной рижанин,  председатель общества «Родной язык» Владимир Линдерман – один из ярких представителей русской общины Латвии, целенаправленно занимающийся защитой прав русских в этой постсоветской стане с правящим русофобским режимом. В конце 90-х вступил в ныне запрещенную в России Национал-большевистскую партию (НБП) Эдуарда Лимонова, в начале нулевых из-за репрессий свидомых властей был вынужден бежать в РФ, где попросил политического убежища, в котором ему отказали. Жил в стране нелегально, стал заместителем Лимонова по партии, однако после запроса Латвии, обвинившей Линдермана в покушении на латвийского президента, был арестован и в 2008 году выдан российскими властями этой стране.

В годы членства в НБП

Находясь в рижской тюрьме, добился того, чтобы все фальшивые обвинения были с него сняты. Этот прецедент стал не едидинственым в биографии Линдермана, когда ему приходилось судиться с латвийским государством, ему инкриминировали хранение взрывчатки, подделку документов при регистрации русского общественного движения, «преступления против государства». И всякий раз ему удавалось юридически отбить эти обвинения.

Выступил одним из организаторов проведения в 2012 году референдума о государственном статусе для русского языка в Латвии, однако провести эту поправку не удалось. Вместе с соратниками боролся против разгрома русского образования в стране, сейчас – против репрессий националистического русофобского режима в отношении русских активистов Латвии. Поводом для нашего разговора с активистом стало задержание соратника Линдермана, уроженца Латвии, ополченца ЛДНР Георгия «Охотника» Косниковского по запросу латвийских властей (впоследствии был отпущен) и пятнадцатилетний приговор для отставного ветерана МВД Латвии Олега Бурака, которого обвинили в шпионаже на Россию по откровенно сфабрикованному обвинению.

«ПолитНавигатор»: На ваш взгляд, почему уже на шестой год конфликта на Украине возможно то, что людей, воевавших за единство Русского мира, Россия может задерживать по запросу русофобских постсоветских режимов, и даже выдавать их им на расправу?

Мы живем в странном мире. Латвия – член НАТО, потенциальный противник России. Но с другой стороны, существует «Договор о правовой помощи» между Россией и Латвией, который, в принципе, работает.

Против Григория Косниковского в Латвии возбуждено уголовное дело именно за его участие в боевых действиях на Донбассе. Латвийская прокуратура посылает запрос, может быть, особо и не рассчитывая на успех, но выполняя свою формальную обязанность, но и российская сторона тоже выполняет, тут на российских исполнителей и ругаться невозможно. Я за этим слежу, Казахстану Россия выдает беспрепятственно по требованию, как государство-союзник, Украине кого-то тоже  выдавали, а кого-то – нет, я не знаю какой логикой руководствовались при этом, Прибалтике не выдавали ни разу, хотя ситуация близкая к этому была, например с близким товарищем Гриши Косниковского Славой «Седым» – они оба из одного маленького города латвийского, и у него дело дошло буквально до выдачи.

Но, как ни крути, а в Латвии есть русское сообщество. Мы более-менее сорганизованы, можем быстро реагировать, если угроза выдачи реальна. Здесь есть люди, которые могут обратиться в российское посольство, попенять на то, что происходит. В Казахстане такого сообщества просто нет, никто не придет в российское посольство в Казахстане, и никто не будет пенять на несправедливость. По Донбассу, насколько я знаю, запросы от Латвии были на семь-восемь человек, и во всех случаях была аналогичная реакция России, допрашивали, опрашивали, но выдачи не было ни разу.

Но, хочу подчеркнуть, что принцип о взаимной правовой помощи и выдаче Латвия бы не стала соблюдать. Я смотрел статистику, Россия в рамках таких выдач в больше половине случаев выдает, в разных ситуациях, не обязательно политических. А в западных странах выполнение этих обязательств в отношении к России сводится к нулю.

Так, казалось бы, официальной Москве пора бы сделать какие-то выводы…

Россия живет в состоянии раздвоенности. Несмотря на радикально изменившуюся ситуацию после возвращения Крыма, стратегия осталась прежней: интеграция в мировую, то бишь западную цивилизацию, и никто не сказал всем этим прокурорам, что «все, у нас теперь другие отношения, все, это холодная война».

Нет, Россия остается на пути интеграции в Западную цивилизацию и выполняет все подписанные ранее соглашения. И еще российская власть рассматривает эту норму, как возможность избавиться от чрезмерно патриотичных людей. Такие не нужны. Для них это как отвязавшаяся пушка на палубе. С их точки зрения. Им нужны тихие, лояльные, которые только способны бубнить в интернете. А искренний патриот рассматривается как опасный элемент.

По вашему ощущению, ситуация на Донбассе и в Новороссии сильно пошатнула веру русских за пределами РФ в Москву, как защитника русских?

Я думаю, пошатнула сильно. Пошатнула размытость позиции. От России должен идти какой-то ясный сигнал. Исходя из которого – возможно выстраивать личную стратегию жизни. Но людям непонятно, что происходит.

Был один момент, когда думали, что Россия не сразу, а постепенно начнет собирать свои исторические земли, было такое ощущение. Потом, когда стало ясно, что все погружается в какую-то трясину с непонятными перспективами…  Я думаю, не каждый человек скажет публично, что он разочарован, но думаю, да – люди разочарованы.

То, что происходит в Москве мы не понимаем, нужно приспосабливаться к тем условиям, что есть, а не ждать, что Москва прочертит ясный путь, и всем будет понятно на что ориентироваться.

С чем вы связываете показательную расправу над Олегом Бураком? Когда человека, который не был ни активистом, ни общественником, а просто русским, с учетом его возраста и здоровья, по сути, к смерти приговорили?

Были такие моменты, как момент Крыма, или нашего внутреннего референдума (о русском языке – ред.), когда у режима в Риге возникало некоторое беспокойство, и они тормозили какие-то самые жесткие меры. Они  живут сейчас в некотором таком удивлении, что Россия до сих пор не дала им по шапке.

Я их психологию знаю, у меня масса знакомых в этой среде, я сам учился в русско – латышской школе. Они все время пребывают в каком-то внутреннем недоумении, что Россия молчит, но раз молчит, то надо этим пользоваться.

Нельзя сказать, что Бурак – это последствие недавней политики России, они просто уже поняли, что она – эта политика, всегда такая. Наоборот, были такие моменты, когда они скорее начинали бояться, а потом год проходил, они видели, что все размазывается и ничего, собственно говоря, не происходит.

Если говорить о Бураке, то была целая кампания со стороны политических кругов некоторого наезда на спецслужбы, что те не ловят русских шпионов, и что это такое, во всем мире наловили целую кучу, а мы здесь в Латвии, где все якобы кишит русскими шпионами, никого не взяли. До этого двоих судили за шпионаж в пользу России, но приговоры были мягкими, но вот началась эта кампания, и Бурак попал под нее. Невнятная позиция России по преследованию русских, и местные власти тонко это чувствуют.

Получается, вам вовремя удалось завершить свои процессы.

Со мной им сложнее, я – общественная фигура. А Бурак был просто выхвачен из людской массы, в каком-то смысле это случайность. И это был показательный приговор. У меня, по сути, дело закрыли, но в ближайшее время будет сразу несколько процессов (по лидерам русской общины Латвии – Александру Гапоненко, Юрию Алексееву и Александру Филею – ред.), и посмотрим, какова будет тенденция. Если бы суды над ними проходили бы еще лет пять назад, я думаю, что дело, скорее всего, закончилось бы оправданием. Но сейчас общий уровень антироссийской волны достаточно высок, даже если судья профессионал и исключительно честный человек, я не знаю, рискнет ли он вынести оправдательный приговор.

Поле последовательных репрессий в отношении лидеров русской общины Латвии, русского образования, русских детских садиков, закрытия русских телеканалов и запрета российских, ждет ли русских Латвии ассимиляция?

Оптимистического прогноза я дать не могу. Мы можем обороняться. Латвии повезло, такая политика была в советские времена, что здесь осело большое количество русских людей, обладающих интеллектом, организационными способностями, да и до советской власти здесь была довольно крепкая русская община. Мы можем сопротивляться, мы можем тормозить этот процесс дерусификации до некоторой степени, вот сейчас прошли депутаты от Русского союза Латвии в Рижское самоуправление, с их помощью можно, например, повставлять каких-то палок в колеса этого процесса, посыпать песочком в механизм. Чтобы затормозить, а не отменить. Например, с теми же детскими садами. Мы можем отстаивать защиту наших памятников от сноса или переноса, есть у нас еще ресурсы и сомнения у наших властей. Мы можем держаться условно до подхода главных сил.

Но все зависит от изменений в мировой политике, от изменения роли России в мире. Если Россия придумает внятную стратегию, направленную, как минимум, на сохранение Русского мира за пределами Российской Федерации, и начнет ее реализовывать, а не только эти бесконечные ток-шоу телевизионные, болтовня вся эта.

Причем, Латвия – это исключительный момент, если взять, например, Казахстан, то там шансов русским избежать ассимиляции нет вообще. В Эстонии русская община тоже послабее. Про Украину я уже не говорю, там вообще все идет в каких-то безумных формах, где сами русские себя дерусифицируют.

Нам держаться можно, у нас есть структуры, они не очень сильные, но они есть. Есть точки сборки. Но ситуация все равно тяжелая. Раньше хотя бы была школа. Понятно, что наши школы нацменьшинств не воспитывали человека с русским самосознанием. Но все-таки она сдерживала напор национализма. По крайней мере, преподавание всех основных предметов шло на русском. А сейчас мы уж не знаем, какое поколение выйдет из нынешних школ, где 80% преподавания идет на латышском.

Понятно, что человек не станет латышом, но серьезно сокращается контакт с русской культурой. И мы можем получить поколение, которое к нам будет относиться как к какому-то анахронизму. Стесняться нас – старшего поколения. У них будет уже другая среда. Ситуацию может изменить только какая-то внятная стратегия России, обеспеченная какими-то инструментами, не просто слова, например, если Москва введет санкции в отношении наиболее радикальных латышских националистов, точечные, болезненные, это было бы серьезно.

Или запретит своим гражданам покупать виллы на рижском взморье…

Конечно. Про эти виллы у нас все знают. Это был бы достаточно четкий сигнал.

А почему бы русским Латвии, если Москве до них дела нет, не использовать нормы Евросоюза, не позволяющие государствам-членам дискриминировать национальные меньшинства?

Поверьте, здесь есть люди – высокие профессионалы, которые в этом направлении много лет работали, хорошие юристы международного плана, правозащитники. И были депутаты в Европарламенте, которые с этой системой хорошо знакомы, и знают, на что надавить.

Но есть другая большая проблема: в Евросоюзе существуют механизмы, которые довольно эффективно позволяют защищать права национальных меньшинств, но они не работают в отношении русских. Негласно срабатывает стереотип, что русские здесь – это часть империалистического проекта России. Ну, давайте пофантазируем, что было бы, если 35% меньшинством в Латвии были бы не русские, а, допустим, шведы…

Сюда бы прибыли европейские комиссары в пыльных шлемах, которые бы раздолбали местную власть и поставили на колени, заставив уровнять шведов в правах и не позволив ущемлять шведский язык.

Сейчас идет кампания сбора подписей от русских родителей, которые обращаются в европейские инстанции по поводу того, что латышизация средней школы несет ущерб конкретно для их детей. Я не могу исключить что какое-то решение будет принято в ЕСПЧ в нашу пользу.

Но потом местные власти не станут его выполнять, а принуждать их к этому не будут. Здесь важен механизм принуждения, когда он есть, то все становятся шелковыми.

Мы, например, выиграли несколько дел в ООН, когда нам в паспортах начали букву «с» к фамилиям прибавлять, нельзя было указать отчество, были люди, которые начали борьбу за это, один человек прошел все инстанции, и Комитет ООН по правам человека его поддержал, но решение ООН – рекомендательное. Васька слушает, да ест.

Если ты приложишь кучу усилий, то тебе в твоем паспорте на последней странице поставят твое отчество. А не приложишь – не поставят. Так что уповать на Запад нам также смысла нет. Одна надежда на то, что Россия проснется, и поймет, что после присоединения Крыма мир для нее уже не будет прежним. И вспомнит про своих.