В «Современнике» снова ахеджакнуло экскрементами Рыжакова

Под занавес 65-го юбилейного сезона в театре «Современник» на суд зрителей был представлен спектакль «Первый хлеб», поставленный польским режиссёром Бениамином Коцем по пьесе молодого драматурга Рината Ташимова, с Лией Ахеджаковой в главной роли.

В околотеатральных СМИ пишут, что к сценарию пьесы «Первый хлеб» в последние годы присматривались многие постановщики, но взять в производство так и не решались – уж очень скандальным, если не сказать, вонючим, был исходный материал.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

И вот, в «Современнике», который последние полтора года возглавляет скандально-упоротый либеральный деятель Виктор Рыжаков, решились пойти на «эксперимент». С ожидаемым результатом: от спектакля плевались, зажимали носы и утирали слезящиеся глаза даже не очень брезгливые зрители.

Вот какая аннотация к спектаклю дается на сайте «Современника»:

«Это история про разные полюса реальности: про молодость и старость, мир и войну, жизнь и смерть. Герои «Первого хлеба» — обычные люди, живущие в очень маленьком городе на очень большой реке. Они зависли где-то в безвременье — между настоящим и прошлым, цивилизацией и социальными пережитками.

В центре спектакля оказывается поколение молодых людей, у которых как будто нет почвы под ногами. Они потеряны и не знают, что делать со своими жизнями, не могут просто жить и любить, поэтому идут на войну — на одну из десятков войн, идущих на планете. В этом их боль, их несчастье. Быть свободными — невиданная роскошь для представителей этого поколения.

Позволить подобное себе может разве что бабушка Нурия (героиня Ахеджаковой), острая на язык, немного юродивая и при этом обладающая какой-то вселенской мудростью. Она видит мир насквозь и готова объявить войну тому, что противоречит закону любви и свободы. Она непременно победит, эта бесстрашная бабушка».

Сюжет спектакля вобрал в себя едва ли не все либероидные штампы: действие происходит в захолустной глубинке (других мест ведь в России не бывает), в городишке живут «молодые лишние люди» не нашедшие себя в серой повседневности; им хочется вырваться «В Москву! В Москву!», подобно чеховским сёстрам, но суровость бытия предлагает единственный выбор – службу «контрабасом» в очередной несправедливой (это подчёркивается авторами) войне.

25-летний облом Даня к службе готов, но его семья прилагает все усилия, чтобы «отмазать» сына, предлагая ему вариант женитьбы на любой из двух соседских сестёр-казашек – Зуле или Гуле из семьи со строгими национальными традициями.

Даня, происходящий из татарской семьи с не очень крепкими традициями, где моральным ориентиром служит прибабахнутая бабушка Нурия, выбирает третий вариант, и со всей страстью втюривается в братца Зули и Гули Закарию, закрепляя «половодье чюйств» крепким мужским поцелуем.

«Чистая мужская любовь» приводит к межнациональному конфликту, для которого авторы пьесы не жалеют грязи. Дегенераты все: и татары, и казахи, и, как ни странно, русские, которых все походя ненавидят.

Ахеджакова, при этом, выступает в своём репертуаре, исполняя роль кишлачной сумасшедшей в деревне дураков: ползает на карачках, бухает, ругается матом и произносит глубокомысленные фразы, которые должны показать зрителю всю её житейскую мудрость и глубокий внутренний мир.

В одной из сцен бабушка Нурия в её исполнении пьяной падает в колодец и сообщает со дна, что это её персональная акция протеста.

На сценическое кликушество Ахеджаковой можно было бы махнуть рукой: впавшая в маразм 83-летняя комическая старуха слишком давно не дышала пылью подмостков, предпочтя им «навальный» театр абсурда, если бы не одно «но».

В одной из сцен юродствующая ползает на четвереньках по кладбищу, озирая памятники ветеранам войны и бормоча: «Нет, лично не помню, а вот памятник твой старый помню, так ты ж этот, герой вроде, точно, да! Герой ты, вроде как. Ты ж в Великую нашу самую Отечественную воевал. У тебя так и было там что-то про это написано: Герой Советского Союза. Да, «За оборону Киева» там что-то, «За оборону Кавказа», медали, да? Да. Значит, Салимхан где-то рядом. Ну что, герой? Вот. Раскатали вас тут. Навоевался там? Защитил наше спокойствие? А?» – и тому подобную блевотину в адрес погибших и умерших защитников Родины.

Если учесть, что подобная дрянь крайне востребована в современной Украине, становится предельно понятно, почему Ахеджакова воспылала противоестественной любовью к бандеровскому режиму и взялась защищать террориста Сенцова, разразившегося откровениями в том же духе вскоре после прилёта в Киев.

Опять же, если подобная дрянь уместна в Киеве и Львове, то какого рожна её назойливо суют людям в Москве и, возможно, в других российских городах?

По мнению некоторых обозревателей, Рыжаков и компания пригласили для участия в спектакле Ахеджакову, как более-менее сохранившуюся руину советского искусства, способную привлечь зрителя. Ведь к исполнительскому мастерству актёрского «племени молодого, нездорового» подход возможен только с наветренной стороны, предварительно наглотавшись противорвотных таблеток.

Думается, это не так. Ползать на карачках и ругаться матом, изрекая иногда тупые сентенции, может первый взятый за жабры лицедей из любительского театра при ассенизационном обозе. Для этого не надо быть руиной советского искусства.

Надо полагать, что авторы сделали расчёт на Ахеджакову, как на торчащий в поле громоотвод, давно ставший в обществе объектом для насмешек и генератором ехидных мемов. Концентрация грязи в «Первом хлебе» настолько запредельная, что Ахеджаковой, обожающей грязь размазывать, прикроются как щитом: мол, что взять с выжившей из ума либеральной бабушки, привыкшей ссать против ветра…

При ближайшем рассмотрении становится понятно, почему за постановку «Первого хлеба» взялись именно в «Современнике», почему взялись со слюнькой осваивать гомосячью тему, подавать кликушество как единственное возможное состояние порядочного человека и обливать помоями защитников страны.

О том, как на подмостках Центра имени Мейерхольда Рыжаков поставил спектакль «Саша, вынеси мусор» по пьесе бандеровки Ворожбит, мы уже писали.

Тема «нетрадиционной любви», как оказалось, также близка Рыжакову, которого знакомые прозвали «гомосеком из 90-х» за назойливое обхаживание студентов мужеска пола и пристрастие водить дружбу с «авторитетными пацанами».

Рыжаков очень любит целовать мальчиков в лысинку

Ну, и прочего помаленьку: Рыжаков и его соавтор по театрально-либеральной чернухе, Вырыпаев, сценарист Ташимов из екатеринбургского либерального гадюшника Николая Коляды, а также подъедающийся в России польский режиссёр Бениамин Коц – одна тёплая шайка-лейка, связанная общими «проектами и идеями».

32-летний Ташимов, например, позиционирует пьесу «Первый хлеб» как лично пережитое, когда он, шестилетний, в середине 90-х дружил с 17-летними ребятами (хорошо ещё, не с пелёнок), которые затем уходили в армию, чтобы не вернуться.

Вполне ожидаемо, что польский режиссёр Б. Коц, реализующий театральные проекты сразу в нескольких российских городах, прочитав пьесу, проникся её «социальной важностью» и взялся за её постановку, как за внеочередную задачу. Попробовал бы он поставить в Польше спектакль о нетрадиционной любви солдатика, отправляющегося нести свет свободы в Ирак или Афганистан, и каковы были бы его шансы получить государственную поддержку и избежать рукоприкладства от местных рагулей?

Одно время казалось, что театр переболел чернухой «святых девяностых», хотя время от времени на сцене того же «Современника», ещё при Волчек, появлялись порнографические постановки, вроде «Голой пионерки» с Чулпан Хаматовой во главе, где, по ходу пьесы, преисполненная благодарности девочка-подросток едет на фронт, чтобы исполнить самые нескромные мечты воюющих мужчин.

Уже столько копий сломано, тысячу раз говорено «кому это надо» и «гоните уже чернуху с театральных подмостков, не давайте денег». Власти только обещают давить мразей, гадящих на память героев Великой Отечественной, лишать государственной поддержки, а воз и ныне там.

Странные получаются дела. Вроде бы, граждан России законодательно избавили от страданий западных «натуралов», вынужденных регулярно лицезреть шествия-кривляния раскрашенных голых мужиков и мужеподобных баб, но у нас они почему-то безнаказанно фиглярствуют на сценах государственных театров за деньги налогоплательщиков.

Казалось бы, так легко выдавить эту биомассу в андеграунд, в «Голубую устрицу», чтобы они там устраивали свои перформансы за счёт узкого круга почитателей и меценатов, но этого почему-то не происходит.

«Союз офицеров России» уже обратился в Генпрокуратуру и московскую мэрию с протестом против премьеры спектакля «Первый хлеб» и просьбой разобраться. Разберутся – или начальство, как всегда, живёт на другой планете?