В Крыму пытаются спасти парк и могилу мыслителя Данилевского

На Южном берегу Крыма необходимо спасти от уничтожения остатки парка на месте бывшего имения философа Николая Данилевского, где находится и могила мыслителя. Об этом читайте в материале политолога Бориса Межуева.

…Знатоки литературы, конечно, помнят замечательную новеллу великого аргентинского писателя о таинственном саде-лабиринте с ветвящимися тропами, каждая из которых представляла какое-то альтернативное течение времени. У этого сада в новелле Борхеса был литературный двойник – роман бывшего губернатора одной из китайских провинций Цюй Пэна, который на тринадцать лет удалился от всех дел. В написанном им романе текст содержал одновременно несколько возможных, но противоположных линий развития сюжета: «стоит герою любого романа очутиться перед несколькими возможностями, как он выбирает одну из них, отметая остальные; в неразрешимом романе Цюй Пэна он выбирает все разом. Тем самым он творит различные будущие времена, которые в свою очередь множатся и ветвятся. <…> в книге Цюй Пэна реализуются все эти исходы, и каждый из них дает начало новым развилкам. Иногда тропки этого лабиринта пересекаются: вы, например, явились ко мне, но в каком-то из возможных вариантов прошлого вы – мой враг, а в ином – друг. Если вы извините мое неисправимое произношение, мы могли бы прочесть несколько страниц».

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Со времен рождения борхесовского сада прошло восемьдесят лет, и художественным произведением такого рода, со множеством альтернативных сюжетных течений, уже никого не удивишь. Уже даже и целый жанр появился под названием «альтернативная история», каждый год на экраны выходит десятки сериалов, в паре из которых обязательно появится подобный прием – в одной реальности герой погибает, в другой выживает, в третий просто спит и видит сны. «Сад расходящихся тропок» стал расхожей метафорой истории и культуры, и, наверное, вспоминать это произведение не было бы никакой необходимости, если бы не поразительный факт – такого рода сад действительно существовал, и у этого сада имелся свой литературный аналог.

История садовника и философа Цюй Пэна реально имела место быть, только не в Англии и не в Китае, а в Крыму. Борхес наверняка об этом ничего не знал, если, конечно, в далекой от Крыма Аргентине он не встретил кого-то из русских эмигрантов, который мог бы рассказать ему о таинственном русском мыслителе и философе Николае Данилевском, вырастившем на крымском берегу, в имении Мшатка, свой сад культурно-исторических типов. Данилевский, как известно, в 1869 году выпустил трактат «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому». В этом труде он призвал отказаться от взгляда на мировую историю как на что-то единое и предложил рассматривать ее как созвездие цивилизационных миров, совокупность культурно-политических альтернатив. Вместо единого человечества с единой судьбой, по его мнению, существовали и сосуществовали несколько «культурно-исторических типов», коих за всю историю было десять или, по другому счету, двенадцать, если причислять к состоявшимся цивилизациям две безвременно погибшие – мексиканскую и перуанскую. Помимо этих двенадцати Данилевский верил еще и в тринадцатую цивилизацию – будущую славянскую. Данилевский был биологом, и в конце жизни в первую очередь ботаником (даже недолгое время директором Никитского ботанического сада), и для него эти «культурно-исторические типы» мыслились своего рода растительными организмами, своеобразными царствами оригинальной и самобытной флоры.

И вот приобретя в 1867 году территорию земли с греческим названием «Мшатка», Данилевский создал здесь свой парк культурно-исторических типов, в котором попытался вырастить живую иллюстрацию к своей философии альтернативных путей истории. Каждому культурно-историческому типу должен был соответствовать свой участок парка с специально высаженными на нем растениями, характерными для ландшафта той или иной цивилизации. Гранатовые деревья представляли иранский тип, редкие сосны Жеффрея и Бунге – романо-германский. Гефсиманский сад оливковых деревьев символизировал еврейский мир. Кактусы (опунция) и агавы служили выражением погибших американских цивилизаций.

Японская хурма, завезенная Данилевским из Китая, должна была погрузить посетителя парка в пространство китайского культурно-исторического типа. Свое растительное представительство в Мшатке имели и арабская цивилизация, и египетская. Зарождающийся славянский культурно-исторический тип символизировался источником Чокрак, который питал сады и парки чистой горной водой. Центральной частью парка стал представлявший греческий тип Кипарисовый зал с пятьюдесятью кипарисами, высаженными по его периметру подобно античным колоннам. Здесь же в этом зале впоследствии и нашел последний покой сам философ и восемь членов его семьи.

Наша аналогия сада Данилевского с садом из рассказа Борхеса будет еще более полной, если мы вспомним, что в новелле аргентинского писателя, написанной в разгар второй мировой войны, речь идет о событиях первой мировой войны. Создавая свой «сад», Борхес, конечно, думал о том, существовала ли иная версия история, в которой не произошло двух исторических катаклизмов, опустошивших Европу и сокративших население человечества примерно на 80 миллионов человек. Но и Данилевский, создавая свой сад цивилизаций, разумеется, не мог не думать о том, можно ли было избежать кровавого столкновения России и Европы. Его парк давал на этот вопрос зримый ответ – столкновения избежать можно, только если люди будут глядеть на свои сообщества, как садовник смотрит на растения, не пытаясь навязать никому иной принцип жизни, иное начало, иной способ существования. Кто мог поглядеть на этот сад, тот должен был прийти к глубинному пониманию смысла философии истории Данилевского, к сознанию культурно-исторического плюрализма, лежащего в основе его системы.

Любопытно, что фрагменты сада Данилевского существует на этой территории сейчас, но в неухоженном состоянии, не собранные ни во что единое, не сведенные в цельный культурно-мемориальный комплекс. О том, где что искать в районе примерно 40 га знают только специалисты.

Крымские активисты во главе с Сергеем Киселевым и потомки философа еще в украинские времена боролись за восстановление могилы Данилевского в Мшатке, разрушенной в пореволюционные годы, и в целом за увековечивание памяти философа в Крыму. Им удалось сделать многое – могила Данилевского и его супруги Ольги Александровны, внучатой племянницы святителя Брянчанинова, восстановлена в Кипарисовом зале, территорию этого «зала» предполагается отделить от пространства оздоровительного лагеря «Береговое», который сейчас находится в ведении МВД.

В августе 2020 года могиле был придан статус объекта культурного наследия федерального значения. Но дело на этом и остановилось: к могиле нет свободного доступа, поскольку проход по территории объектов МВД запрещен, равно как и путь через ведомственный санаторий Министерства финансов «Южный». О парке и говорить нечего, за ним нет ни статуса особо охраняемой природной территории, ни статуса объекта культурного наследия. Если ничего не изменить, скорее всего, последние остатки того, что было сделано Данилевским, просто будут ликвидированы.

История о том, как Мшатка оказалась в руках МВД России требует особого разговора. Тут, можно сказать, Борхес отдыхает… С 1952 года на том месте, где находилось имение Данилевского, располагался детский пионерский лагерь, которому позже было дано имя космонавта В. Комарова. Лагерь принадлежал Севастопольскому морскому заводу, и туда по путевкам ездили отдыхать севастопольские дети. Потом случилась Русская весна, Севморзавод сменил собственника, а лагерь имени Комарова на пару лет отошел к республике Крым, на территории которого он и расположен. Дети туда ездить перестали, начался тот процесс, который Михаил Булгаков живописно описал в своем «Собачьем сердце» под именем «разруха». И «разруха» в общем продолжилась и после того, как новый севастопольский губернатор Дмитрий Овсянников вначале забрал у Крыма ДОЛ имени Комарова, а потом «великодушно» подарил его МВД России.

Причем, как установили севастопольские активисты, распоряжение о передаче ДОЛ «Комарово» МВД было принято в 2017 году на заседании правительства города с нарушением процедуры и последующим искажением информации об этом голосовании. МВД отдало лагерь детям-сиротам, чьи родители погибли при исполнении своих служебных обязанностей. Но севастопольские дети доступ в лагерь утратили. Решение отобрать лагерь у севастопольских детей вызвало волну недовольства горожан, в распоряжении которых, как сообщил активист и блогер Алексей Процко, осталось на сегодняшний момент всего пять детских лагерей, среди которых только один морской – тот, что находится в урочище Ласпи.

Правнучка философа Ольга Николаевна Данилевская в разговоре с нами заметила, что для нее предпочтительным вариантом решения нынешней коллизии было бы выделение примерно 10 га от всей территории Мшатки в охраняемое мемориальное пространство, отмеченное именем Данилевского. Речь идет о Кипарисовом зале и прилегающей к нему территории, где можно было если не воссоздать парк в изначальном виде, но хотя бы воссоздать память о парке. Да и в целом детям – и с материка, и с полуострова – было бы полезно познакомиться с творчеством человека, столь значимого не просто для Крыма, но для его особой культурно-исторической судьбы, в которой переплелись между собой множество национальных и цивилизационных судеб – судеб византийского, левантинского, мусульманского, греческого, европейского миров, и в первую очередь, в соотнесении со всеми ими – русского мира, утвердившего свою самостоятельность, свою полноценную историческую субъектность в 2014 году.

Директор Таврического музея Республики Крым Андрей Мальгин сообщил нам о подготовке в Крыму мероприятий, приуроченных к двухсотлетию со дня рождения Н.Я. Данилевского. Между тем, на решение проблемы Мшатки в ближайшее время он не надеется. По его словам, «ввиду того, что остатки этого парка находятся как раз на территории ДОЛ имени Комарова, его воссоздание представляется неосуществимой мечтой. Другая идея – организация в недостроенном особняке (а достроить его запрещает законодательство) Музея и образовательного центра памяти Н.Я. Данилевского – также пока из разряда фантазий. По моим сведениям, собственник – бывший директор Севморзавода наотрез отказывается безвозмездно передать недострой государству».

По мнению Мальгина, двухсотлетний юбилей Данилевского «как раз и должен дать толчок к развязыванию/разрубанию этого гордиева узла. Повторю, нужно – закрепить место захоронения за конкретным пользователем, который бы занимался постоянным уходом за ним (а уход нужен – кипарисы вокруг могилы постепенно сохнут, асфальт убран только в центре площадки и т.д.), нужно обеспечить удобный доступ к могиле, минуя закрытые территории, наконец, нужно решить судьбу находящихся ниже «Кипарисового зала» недостроев, уродующих вид мемориального места». По словам Мальгина, «сила и очарование этого места как раз в его скромности и уединении – это настоящее место упокоение философа и таковым должно и остаться. Помянуть мыслителя следует обращением к его трудам, дискуссиями вокруг его идей, изданием его работ».

Между тем, лучшего символа крымского цивилизационного выбора, выбора 2014 года, чем парк культурно-исторического типа имени Данилевского, найти невозможно. Помимо всех смыслов, что вложены в саму теорию философа и, соответственно, в его символическую проекцию на крымской земле, помимо идеи многообразия путей истории, Мшатка еще и может стать своего рода образом русского рая, русской всеотзывчивости, русского стремления и русской способности вобрать полноту мировой культуры. Даже если саму Мшатку не восстановить, нужно восстановить память о ней, пока ведомственные интересы и коммерческий расчет не преобразовали эту землю до неузнаваемости.

Возможно, в иной альтернативной истории Севастополь бы никогда не выступил против киевского Майдана, русской Весны не случилось бы, и вопрос о судьбе Мшатки решал бы украинский владелец Севморзавода.

В этом ином сюжете истории Данилевский мог бы считаться, наверное, пророком мнимого противопоставления России Европе. Но в том течении истории, в котором находимся мы, Данилевский более чем значим. Он предсказал сам этот роковой выбор между Россией и Европой, который в 2014 году вынуждены были совершить по-разному Киев и Севастополь, Донецк и Днепропетровск, и который до сих пор определяет судьбу всей нашей страны. Было бы неразумно не попытаться воссоздать хотя бы в миниатюре тот «сад расходящихся цивилизаций», в котором сотворивший его великий крымский отшельник разгадал ход истории и предсказал нынешний ее виток.