Уроки истории: СВО поразительно напоминает события Крымской войны

События последнего месяца мне как историку все больше и больше напоминают события Крымской (Восточной) войны 1853 -1856 годов. Определенные аналогии просматриваются вполне отчетливо.

Так, у государя Николая I тоже была своя «Сирия»: маленькая победоносная война с повстанцами, местными «бородачами» – венгерскими и польскими инсургентами. Русский экспедиционный корпус во главе с фельдмаршалом Паскевичем за год смог подавить очаги сопротивления, восстановив местного Асада – императора Франца-Иосифа в своих правах и спасла Австрийскую империю, читай Сирию, от развала.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Легкие успехи и быстрые победы, восхваление со стороны австрийцев, парадомания, фейерверки, внешне эффектные красносельские маневры (чем не современные «танковые биатлоны»?)  усыпили внимание к назревающему системному кризису в армии и государственном управлении.

Императору Николаю 30 лет подчиненные докладывали лишь одно приятное. Он искренне верил в совершенство существующей системы и в то, что реформы, проведенные в армии его верными и надежными министрами, эффективны.

«У меня миллион штыков», — говорил он, — прикажу моему министру — и будет два, попрошу мой народ — будет три».

Увы, как писал военный историк Антон Керсновский, миллион на бумаге дал на деле еле полмиллиона бойцов.

«Некомплект вообще против штатов достигал 20 процентов, а в «миллионную» цифру входили инвалиды, кантонисты, войска внутренней стражи, пестрая мозаика местных, гарнизонных, караульных команд…

В полевых войсках пятую часть составляли разного рода нестроевые. Армию нельзя было мобилизовать, ничтожные кадры резервных частей не могли справиться с обучением призванной рекрутской массы. Ополчение же ни в коем случае не могло считаться боеспособным», – указывал Керсновский.

Крымская война также началась весьма лихо – с занятия Молдавии и Валахии, вассальных Турции. Николай I рассчитывал, что война будет быстротечной, почти нынешняя Специальная военная операция, и Петербург продиктует деградирующей Турции свои условия мира. Этим надеждам было не суждено оправдаться.

_{Славянское население Турции, за исключением нескольких тысяч добровольцев, так и не встало под русские знамена. 80-тысячной армии оказалось недостаточно для прочного завоевания и удержания обширных территорий.}

Войска были растянуты по степи, резервов не было, фланги оголены, офицеры и солдаты чувствовали, что верховное командование само в точности не знает, зачем оно ввело сюда русские войска. В итоге турки завладели инициативой, а русская армия была вынуждена бесславно отступить за Дунай. За войсковыми обозами потянулись толпы беженцев, опасавшихся турецких репрессий…

Дальше, как известно, последовала Крымская часть войны. Ее апофеозом стала героическая оборона Севастополя. Россия, располагавшая абсолютным численным превосходством и огромными материальными средствами для борьбы, не могла воспользоваться ими в должной мере и, превосходя численностью своих армий армии коалиции, оказалась более слабою в нужную минуту на решительном пункте.

_{Слабым звеном оказалось и командное армейское звено, особенно на высшем уровне, не обладавшее стратегическим видением и должной энергией.}

Я работал в архивах и могу ответственно сказать, что сам император Николай I, вовсе не считавший себя корифеем военной науки, в своих мыслях и предположениях выглядел более дельным и живым, чем генштабисты и командующие армиями, которых он умолял быть более активным.

Не удержусь, чтобы не процитировать предсмертное письмо фельдмаршала Паскевича бесталанному российскому командующему Горчакову после поражения русских войск на Черной речке.

«1) Непростительно главнокомандующему писать, что наступательное действие это было в видах государя императора. Главнокомандующий, в известных случаях, должен жертвовать всем для спасения армии, а не обвинять государя, находящегося в 1300 верстах.

2) Государь, пославший в Крым, за исключением гвардии и 1-го корпуса, всю свою армию, был в праве требовать от главнокомандующего, чтобы он что-нибудь да делал, но ни государь, ни Россия не могли предвидеть, что армию поведут, так сказать, на убой.

3) Никогда не поверю, чтобы государь приказал вам идти на верное поражение, зная из ваших донесений, что укрепления на Федюхиных горах сильнее севастопольских. Если бы вы даже получили такое повеление, тогда вам, как хранителю русской чести, оставалось изложить то, что совесть и долг вам указывали.

А что вам указывали совесть и честь? Откровенное сознание перед государем в невозможности исполнить его волю и затем просить отозвать вас из армии, как человека, не оправдавшего доверия. Вот как вы должны были поступить, и тогда на душе вашей не лежала бы кровь десяти тысяч жертв, погибших под Черной только потому, что вы не осмелились чистосердечно изложить свое мнение!»

А русский солдаты, как во времена Крымской войны, так и сегодня, как это продемонстрировали мужественные защитники Красного Лимана, сражаются героически и стойко.