Союзный рубль. Обещанного 30 лет ждут

Подробностей о визите в Минск главы российского Центробанка Эльвиры Набиуллиной известно немного. Она встретилась с Лукашенко в его резиденции, присутствовал на встрече и ее минский коллега Павел Каллаур. Обсуждали работу в условиях санкций, резервные валюты, будущее цифрового рубля и целесообразность введения общей валюты. Конечно, Лукашенко тут же заявил, что введение единой валюты с Россией – «вопрос не сегодняшнего дня», однако на столь резкий прорыв в очень деликатной для российско-белорусской интеграции области никто, в общем-то, и не рассчитывал.

Новостью было уже само то, что тема валютного союза не только вернулась в публичное пространство, но и обсуждается на столь высоком государственном уровне.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Казалось, что про общий с Россией рубль в Белоруссии уже забыли. В последний раз Лукашенко поставил на этом проекте крест в 2017 году, обвинив в его провале российскую сторону. Тогда на вопрос о формировании полноценного Союзного государства с общей валютой он ответил:

«Мы сегодня к этому не готовы. И не столько белорусы, сколько россияне, российское руководство».

Идея общей с Россией валюты в Белоруссии не нова. Белорусские политики обещали своему народу переход на российский рубль еще тогда, когда Лукашенко был всего лишь депутатом Верховного совета. Скоро этим обещаниям исполнится 30 лет, а до их реализации все еще далеко.

Началось все с того, что в сентябре 1993 года тогдашний белорусский премьер Вячеслав Кебич подписал соглашение «О практических мерах по созданию рублевой зоны нового типа». Весной 1994 года, когда в Белоруссии уже шла битва за президентский пост, тот же Кебич, считавшийся фаворитом выборов, во главе большой делегации поехал в Москву подписывать соглашение о единой валюте. Никогда денежные системы России и Белоруссии не были так близки к объединению, но в последний момент планы рухнули.

_{Считается, что решающую роль тогда сыграл председатель белорусского Нацбанка Станислав Богданкевич, который наотрез отказался подписывать документ, нарушавший, по его мнению, конституцию республики. Потом, как известно, Кебич выборы с треском проиграл, а Богданкевич ушел в оппозицию и стал на несколько лет лидером белорусских либералов.}

Лукашенко выглядел еще более пророссийским, чем Кебич, и на словах поначалу был горячим сторонником валютного союза, но дело двигалось ни шатко ни валко. Наконец, в декабре 1999 года был подписан договор о создании Союзного государства, одним из необходимых атрибутов которого была общая денежная единица, которую договорились поэтапно вводить.

На согласование этапов ушел еще год и, наконец, в конце 2000 года Лукашенко уже с Путиным подписал соглашение «О введении единой денежной единицы и формировании единого эмиссионного центра Союзного государства». В соответствии с ним с 1 января общей валютой должен был стать российский рубль, а на 1 января 2008 года было запланировано создание общей валюты Союзного государства.

А дальше начался торг. Стороны утонули в согласовании деталей. Согласовывали полномочия эмиссионного центра, привязку валютного союза к другим интеграционным проектам, Лукашенко сначала требовал от России компенсации за отказ от собственной валюты, потом – собственный эмиссионный центр, равного права на печать денег. Постепенно перспектива становилась все более туманной, и уже в десятые о валютном союзе никто всерьез не говорил.

Собственно, и финансовых предпосылок для этого не было. Валютный союз может быть эффективен лишь в том случае, когда ситуация в экономиках входящих в него стран более-менее сопоставима. Российская экономика не без проблем, но динамично развивалась. Случались, конечно, и кризисы и даже девальвация 2014 года, но в целом все было предсказуемо.

Белорусский же рубль стал самой обесценившейся валютой на постсоветском пространстве. Если российский рубль с 2000 года обесценился лишь втрое, то белорусский за это же время девальвировался почти в 100 раз. Если 1 января 2000 года доллар на бирже в Минске стоил 320 белорусских рублей, то сейчас за американскую валюту дают уже 2,9 новых, потерявших 4 нуля белорусских дензнаков. Была у Белоруссии с Россией и огромная разница в правовом и монетарном регулировании, да и пресловутая многовекторность давала о себе знать.

_{Сейчас о валютном союзе снова вспомнили, и есть надежда, что ждать обещанного осталось намного меньше, чем прошедшие уже с момента обещания 30 лет. Да, будет новый торг, будет согласование условий, да и просто так напечатать новые купюры и уже через месяц расплачиваться ими в магазинах не получится. Процесс объединения валютных систем двух разных суверенных государств не может быть простым и быстрым.}

Радует, что тема общего рубля вообще вернулась в политическую повестку. Практика показывает, что валютные союзы вообще – штука эффективная. Неспроста европейцы, побросав свои марки, франки и шиллинги, в свое время дружно перешли на евро. Общая валюта радикально упрощает взаиморасчеты и торговлю, ликвидирует издержки и барьеры, делает общее экономическое пространство по-настоящему общим. Сейчас уже мало, кто помнит, но даже в ЕАЭС хотели ввести общий алтын, но это не пошло.

Сейчас у России и Белоруссии вполне подходящее время для того, чтобы вернуться к теме единой валюты. Обе страны под санкциями и являются ближайшими союзниками. Белорусская экономика как никогда зависит от российской. На Россию приходится целых 60 процентов всей внешней торговли.

_{Лукашенко прав, полный переход на общую валюту – дело не сегодняшнего дня. Но уже сегодня можно задумываться об элементах валютного союза. Например, почему бы не ввести для начала единую расчетную единицу. Таких примеров в мире тоже хватает, те же европейцы, прежде чем перейти на евро, пользовались безналичными экю.}

Важным шагом перед объединением валютных систем могло бы стать установление фиксированного курса. Курсовая разница вообще до сих пор является довольно чувствительной для белорусов, которые вынуждены продавать российский рубль на 30 процентов дешевле, чем покупать, между союзниками такого быть точно не должно.