«Слово становится опасней, чем автомат. За решеткой – полторы тысячи человек»

СБУ заявило, что из-за него погибло две тысячи военнослужащих. У него искали «деньги Путина». Его объявили в «ином содействии террористическим организациям». Его домашняя техника послужила компьютеризации Службы безопасности.

О том, как СБУ фабрикует дела, и как простые люди годами сидят в СИЗО, обозревателю ПолитНавигатора Валентину Филиппову рассказал запорожский журналист Павел Волков, которому довелось провести 13 месяцев за решеткой после ареста охранкой режима Порошенко.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

В конце октября Волков был отпущен на свободу, однако журналисту еще предстоит доказать свою невиновность в суде.

Валентин Филиппов:  У нас в гостях страшный человек – способный менять границы государств с помощью фотошопа. Этот человек, может «оказывать содействие террористическим организациям». Самое страшное – этого человека боятся держать в тюрьме. Пробовали – испугались. Отпустили. Здравствуйте, Павел Волков.           

Павел Волков: Добрый вечер.

Валентин Филиппов: В материалах вашего дела указано, что вы ездили в Москву, в Россию, и получали там деньги на изменение территориальной целостности Украины.

Вы утверждаете, что этого не было, но вы же видели материалы дела. Нет ли там случайно адреса, потому, что очень многие интересуются, по какому адресу в России можно получить деньги на эти цели?            

Павел Волков: В материалах дела не только адреса, в материалах дела даже нет той информации, о которой вы говорите. Эта информация есть только в «информационных источниках СБУ», которые распространяли её наглым образом. И я думаю после процесса с этим вопросом разобраться, потому что подобные вещи просто недопустимы, и можно подавать иски по поводу клеветы к местным СМИ. Таких материалов, действительно, в деле нет.

Валентин Филиппов: Одна девушка, которая после ареста СБУ провела достаточно долгое время за решеткой, сказала: «Я там вдруг поняла, что хочу быть сепаратисткой и террористской».               

Павел Волков:  То, что они отвращают людей от нынешней власти – это безусловно. Потому что, когда они идут на  такие репрессивные методы в отношении граждан, бездумно фабрикуя дела под копирку (они одинаковые у всех, если почитать). Это вызывает вопросы в Европе уже.

Валентин Филиппов: Серьёзно считаете, что в Европе не совсем понимают, что они построили на Украине?            

Павел Волков: Они живут своей жизнью. Недавно узнал, что бельгийский парламент реально проводит заседание по поводу того, в какую одежду нарядить «писающего мальчика».

Ещё тут есть один момент. Репрессии, о которых мы говорим, они ведь точечно происходят. Подавляющее число населения живёт обыкновенной обывательской жизнью. Оно выживает. Учитывая, какие сейчас тарифы, какая сегодня коммуналка, какие цены и всё остальное, у людей просто нет времени серьёзно задумываться об этих вещах.

Приходит человек с работы вечером, у него есть полчаса посмотреть новости украинские, которые ему говорят о том, что скоро нападёт Россия, или уже напала, или уже здесь рядом, и потом ему надо заняться детьми, готовкой, уборкой, идти на работу.

Людей загнали в такое положение, экономически загнали, когда у них нет возможности развиваться. И они не могут разобраться, в чём дело.

Валентин Филиппов: По моей родной Одессе. Говорят, что 10% населения уехало. В тюрьмах одесситов тоже на сотни идёт счёт.  Некоторые говорят, что на тысячи. И вот живут в подъезде люди, а у них 10% соседей куда-то исчезло. Они же это замечают.

Второе, вот у вас в Запорожье. Вот вы журналист. Есть определённая журналистская  тусовка. И о том, что вы – не террорист, знают все. Но тут этим всем журналистам СБУ даёт информацию, что вы по ночам гранаты снаряжали, получали деньги, ездили в Москву.

Павел Волков: Ладно, листовки и деньги. Поначалу, во время следствия говорили, что из-за моих действий погибло две тысячи человек. Поэтому и статья была до пожизненного. А листовки – это как бы, вообще, ни  о чём.

Но, действительно в городе меня вполне знают. Я много лет работал в рекламе. И родители у меня довольно известные люди. Мать – врач известный. Все прекрасно знают, кто и что из себя представляет. Поэтому, действительно, у абсолютно всех знакомых, родственников, знакомых знакомых, коллег было очень большое удивление.

Сейчас я встречаю на улицах, в подъезде, где-то ещё соседей, знакомых, они все просто в шоке от того, что происходит. Они, как один, говорят, что: мы не знали, что у нас это возможно. А теперь мы знаем, что у нас люди сидят по таким обвинениям. Причём – сотни людей, о которых никто ничего не слышит, никто ничего не говорит.

Это хорошо, что по моему делу удалось поднять общественность определённым образом. И в Украине, и в России, и в Европе, в том числе. И международные организации. ООН, ОБСЕ, Красный Крест. А огромное количество людей, о них никто ничего не знает.

Я вот даже в СИЗО познакомился с такими людьми. Это просто обычные мужики. Водители маршруток, которые через линию разграничения из Донецка возили пенсионеров для того, чтоб те могли получить свою законную пенсию. Граждане Украины ездили. И им инкриминируют финансирование терроризма. И эти люди уже более двух лет сидят в СИЗО, о них никто ничего не знает, никто ничего не говорит, у них нет возможности выйти на общественность.

Валентин Филиппов:  Почему вас вдруг отпустили? И статья уже не до пожизненного, а поменьше.           

Павел Волков: Статья не до пожизненного, а в ходе следствия переквалифицировали с третьей части на вторую. Это всего лишь до 10 лет. Ерунда какая-то.

Валентин Филиппов:  Ерунда. Вы же уже 13 месяцев отсидели.           

Павел Волков:  Ну, это было после четырёх месяцев. Но, добавили статью 258/3 первую часть. Это «иное содействие террористической организации». Там до 15 лет. Вот так замечательно.

Начало меняться в положительную сторону у меня всё  после появления в деле адвоката Светланы Новицкой, которая занималась делом Васильца и Тимонина. Она нашла в этом сфабрикованном деле очень много процессуальных ошибок. А при обыске их было допущено огромное количество.

Ну, с обыском – да. Они приходят со своими понятыми. Они не получают разрешения от суда на обыск по тем статьям, по которым они хотят проводить этот обыск. Они не получают разрешения на арест техники. Лишь только на изъятие. Через 48 часов по закону они должны были вернуть эти компьютеры.

Валентин Филиппов: Ну, у них всё СБУ этими компьютерами заставлено. Компьютеризировать службу надо?            

Павел Волков: Играют, наверное, на этих компьютерах.

А дело в том, что на этой технике фотографии семьи, которых больше нигде нет. Поэтому мы давно пытаемся её забрать. Но нам просто отказывают. По непонятным причинам, потому, что разрешения на арест нет.

И таких процессуальных ошибок было очень-очень много.

Кроме того, подавляющую часть материалов, которые они мне вменяют, изъяли с нарушением права на личную переписку. Они не получали разрешения на изъятие личной переписки. И на прослушку, и на всё остальное.

Соответственно, адвокат подала ходатайство, и начиная с лета 2018 года по сентябрь удалось признать неправомочными где-то 80% тех доказательств, которые они предъявили. Их просто убрали из дела.

После этого прокурор начал предпринимать какие-то судорожные движения. Начал предлагать мне обмен. Начал проводить запугивания – вроде того, что «делайте-делайте, я всё равно знаю, чем дело закончится». И так далее. Был даже такой вопиющий случай, когда я ему говорю, что у вас же все доказательства сфабрикованы. А он мне на это отвечает: – Ну, не все же.

Валентин Филиппов: Ну, правильно.            

Павел Волков: И в итоге, на одном из последних заседаний, когда меня отпустили из зала суда, прокурор потребовал рассмотрения дела с самого начала. Из-за того, что в коллегии поменялся один судья. Там судья поломал ногу. Из-за этого пришлось провести замену.

Не смотря на то, что новый судья согласилась со всеми процессуальными решениями, которые были ранее приняты, и была не против продолжать слушание дела дальше, прокурор стал требовать рассмотрения с самого начала. Ему объяснили, что вы понимаете, это затягивание процесса. Но он: – нет, я требую.

Ну, они не могли отказать ему. По закону, действительно, в таких случаях, если одна из сторон требует, то так оно должно и быть. Но они отклонили его ходатайство о продлении меры пресечения.

Причём интересно, что мой адвокат требовала отпустить меня под домашний арест,  а они оставили, вообще, без меры. И это законно с точки зрения европейского законодательства, и даже украинского. По этим статьям предполагается либо содержание под стражей, либо ничего. Ну, они выбрали ничего.

Валентин Филиппов: Десантники говорят «если не я, то кто же». А тут вопрос: «А почему я»? Что вы такого сделали, что они эту машину против вас включили?

Павел Волков:  На самом деле, я побывал в СБУ ещё в 2014 году. Когда во время майдана, всех этих беспорядков, мы с другими гражданами и жителями города Запорожье защищали памятник Ленину от вандалов, стояли возле областной администрации, защищали от погромщиков её, после этого проводили беседы со всеми. И я побывал там.

Валентин Филиппов:  То есть, вы у них в списке просто.             

Павел Волков: Да. Безусловно.  Поэтому мы все тут на крючке в этом плане. Но тогда было интересно. Мне сказали: – «Вы гуляйте, всё нормально, просто ничего плохого не делайте, потому, что вы, возможно, нам понадобитесь, когда мы будем бороться с националистами». Вот такие даже фразы замечательные были.

С того же времени, я нахожусь на сайте «Миротворец». Вместе с огромным количеством замечательных людей. И это очень приятно.

Валентин Филиппов:  Я тоже там.           

Павел Волков:  Видите как. Поэтому, все наблюдают. Кроме того, не секрет, я не скрывал этого никогда, у меня родной дядя живёт в Донецке. Я за это время много раз к нему ездил. Он учёный. Кандидат наук по химии. Давно на пенсии. И он перенёс инфаркт. Я к нему ездил, мы вместе с женой к нему ездили. Помогали там ему. Встречались, общались, возвращались. Получали официальное разрешение на пересечение линии соприкосновения. В СБУ, естественно, как все это делают. Но вот, почему-то, им показалось, что мы туда ездили поддерживать террористов.

Валентин Филиппов: По крайней мере, одного. Ещё и химика.            

Павел Волков:  Ещё и химик. Страшное дело. Но химик – фармацевт. Наверное, яды.

Валентин Филиппов:  Я хочу вам пожелать, чтобы этот идиотизм закончился.           

Павел Волков: Ну, я так понимаю, что судьи не против закрыть дело побыстрее. Их, наверное, самих это всё достало. Дело уникальное по своему маразму….. Хотя, как уникальное?  Оно у всех в таком смысле.

Может мне и не надо об этом говорить, пока суды не закончились, но не секрет, каким образом эта власть пришла к власти. Поэтому, война с теми, кто хочет законности, кто хочет отстаивать свои права, которые в Конституции заложены, – у них нет другого выхода. Особенно сейчас, перед выборами, просто репрессировать инакомыслящих для того, чтоб кто-то не сказал ничего лишнего.

Слово становится для них опасней, чем автомат.  Поэтому и массово сейчас такие дела происходят. Это мы знаем о десятке, может о пятнадцати таких более-менее раскрученных дел. А, на самом деле, точной статистики нет, но говорят, что не менее полутора тысяч подобных обвинений сегодня по Украине выдвинуто. Не менее.