Если бы каждый, кому она помогла, скинулся по рублю, она была бы миллионером
“Политнавигатор” продолжает публиковать фрагменты из книги «Война в 16. Из кадетов в “диверсанты”» Андрея Савельева, позывной “Вандал”.
«Сегодня появился серьёзный повод опубликовать новую главу моей книги «Война в 16. Из кадетов в “диверсанты”».
Мой боевой товарищ – бывшая начмед Славянска Лёля (Ольга Вязовская) попала в беду. Врачи у неё выявили инсульт спинного мозга. Она живёт в одном из посёлков Донецкой области и нуждается в дорогостоящем лечении. Живёт она с маленьким ребёнком и, естественно, не может себе позволить назначенные лекарства.
Реклама
После её короткого комментария о сегодняшнем состоянии, я опубликую главу книги, посвящённую ей. Героическая история Лёли крайне занимательна. Уверен, что она не оставит никого равнодушным.
«В первый день нового года я просто не смогла встать на ноги. Они меня не слушали, но боли не было. Так как я живу в отдалённом посёлке нашей республики, у меня просто не было возможности обратиться за медицинской помощью. Это стало возможным лишь 16 января. Вот тогда и выяснилось, что был инсульт спинного мозга, в следствие которого развилась сильная ишемия сосудов позвоночника и нижних конечностей. После спиральной компьютерной томограммы выяснилось, что присутствует компрессионный перелом тела позвоночника. На сегодняшний день проведено 8 дней сосудистой терапии, сделано МРТ головного мозга, люмбальная пункция. Впереди ещё длительное лечение и реабилитация».
Все 6 лет войны Лёля оказывала медицинскую и гуманитарную помощь людям Донбасса. Но сейчас сама очень нуждается в ней. Первоочерёдно ей нужны средства на лекарства и другие обследования.
Вот её карта Сбербанка: 5336690250089622 (Ольга Васильевна В.)
Также Вы можете написать ей в личные сообщения в ВК (https://vk.com/o.vyazovskaya) и сами узнать, в чём она ещё нуждается.
Спасибо за отзывчивость и Ваше добро!
Начмед Славянска Лёля
На следующий день, как мы переехали в горисполком в Славянске, ко мне подошёл Ромашка и сказал, что мне на подмогу приехала женщина — медик, которая служила в Чечне с ним медсестрой.
Я поднялся на третий этаж, зашёл к нему в кабинет и увидел женщину в белом халате, как сначала мне показалось — суровую. Лёля стала расспрашивать, что я умею, и свойства каких лекарств знаю. В принципе, её всё удовлетворило, кроме одного. Когда я сказал, что мне нужны хирургические нитки, скальпель и игла для зашивания ран, она встретила моё уверенное заявление удивлённой улыбкой:
— Ты не сможешь шить. Это делается только в стационарных условиях, а то, что ты насмотрелся в кино — не соответствует реальности.
Потом она спустилась со мной на второй этаж — посмотреть медицинские богатства. Увидев довольно большой ассортимент лекарств, в том числе редко используемых, Лёля подозрительно расспросила, в каких случаях я буду применять те или иные препараты и в каких дозировках.
Когда я объяснил во всех подробностях назначение каждой ампулы с лекарством и даже рассказал, что уже несколько раз применял свои знания на практике, чеченская подруга Ромашки откровенно мне заявила, что приехала из Харькова для помощи жителям Донбасса и их защитникам.
Так как она имела медицинское образование, опыт эвакуации и лечения раненых в боевых условиях в Чечне, то решила, что её навыки обязательно пригодятся здесь. Лёля поведала о своих планах создать центр для сбора медикаментов от местных жителей, а также гуманитарщиков из России и других регионов Украины.
Также она решила принимать раненых ополченцев в одной из городских больниц Славянска и оказывать им полноценное лечение до эвакуации в более безопасные и развитые города.
Мне очень понравились её решительность и боевой настрой. Не каждая женщина обладает такими качествами. А ей, видимо, понравилась работа 16-летнего полевого медика, поэтому она мне открыла свои планы и пообещала помощь в любых вопросах, связанных с ранеными.
Ольга Вязовская (Лёля) в здании СБУ в Славянске
Во время работы над книгой я взял у неё интервью:
— Расскажи о своих первых поездках в Славянск.
— Первый раз мы поехали в Славянск 12 апреля 2014 года уже под вечер, когда узнали о происходящих там событиях. О том, что Стрелков с группой людей пришёл, о том, что люди вышли на баррикады, на блокпосты. Первый раз приехали, загрузив всё, что нашли из медицины, и раздали в Славянске. Я очень хорошо помню блокпост «Карандаши». У них из медицины был только ящик зелёнки и ящик йода. Всё, больше ничего.
Потом приезжали ещё дважды. А на третий раз нас остановили с полным багажником медикаментов под Изюмом, где стояла украинская бронетехника. Вытащили ящик, сказали «на перевірку»[1]. Я ехала с ещё одной женщиной, она впоследствии поехала в Луганск помогать ополчению.
В тот момент, как мы отошли покурить, к нам подошёл один из солдат, которые там стояли, сделал вид, что прикуривает и сказал: «Девочки, если хотите жить и не хотите, чтобы вас прям тут «приняли» — разворачивайтесь и езжайте, потому что всем уже давно известно, кто вы. Твои, Оля, фотографии у нас есть, так что езжайте отсюда». После этих слов мы сказали, что поедем в Изюм — быстренько кофе попьём, а сами развернулись и поехали быстро-быстро оттуда.
Последний раз, 24 апреля, нам уже пришлось ехать полями. Но украинские блокпосты всё же проезжать приходилось, поэтому я была с очень ярким макияжем, в чулках, на каблуках и в платье. Делала вид, что в хлам пьяная, всю дорогу полоскала горло коньяком. Легенду придумали такую, что мы едем на свадьбу.
Благополучно добравшись в Славянск, я понимала, что остаюсь здесь с концами, и мыслей о возвращении назад даже не появлялось. У нас тогда ещё теплилась надежда на то, что всё это очень быстро закончится — мы победим, нас услышат и можно будет поехать домой.
— Как ты смогла создать из ничего военный госпиталь в Славянске?
— В Славянске я быстро нашла знакомых по прошлой войне и приняла решение остаться насовсем. Мне выделили небольшую комнату в «располаге», которая находилась в поликлинике АИЗ[2] на первом этаже. Там был медпункт, склад медикаментов и перевязочная. Первые дни были совершенно ненапряжные, нетяжёлые, потому что мы в основном перебирали лекарства, мазали всех пантенолом, так как все дружно сгорали на солнце, лечили насморк, кашель, иногда и геморрой.
А после 2 мая начались полномасштабные действия. Мы развернули на территории поликлиники АИЗ на первом этаже полноценную перевязочную, но не оперировали, так как на тот момент ещё работала гражданская больница им. Ленина практически в полном составе.
А позже, когда начался бесконечный поток раненых, мы сменили место дислокации — развернули полноценный военный госпиталь с операционной и перевязочной на территории бывших офисных зданий с огороженной территорией. Там мы смогли обеспечить полноценную охрану нашим раненым.
Под конец обороны Славянска укры знали точное местоположение нашего госпиталя и потихоньку по нему пристреливались. Тогда было принято решение передислоцироваться в новый корпус больницы им. Ленина. На тот момент новый корпус практически полностью покинули гражданские медики, а самые стойкие остались в старом. Вместе с ними в больнице оставались недоэвакуированные пациенты отделений кардиологии и травматологии.
Почему переехали туда? Потому что там было самое лучшее бомбоубежище. Мы привели его в порядок: открыли двери, проветрили, вытащили вертикально стоящий там Урал — дёрнули его БМПхой. Установили в госпитале генератор, провели свет — соорудили несколько десятков койко-мест для наших раненых.
— Расскажи о своей деятельности в Славянске.
— В какой-то момент мне пришлось «встать к столу» — пошли операции, контузии, осколочные ранения, были и «брюшные», и «полостные», ампутаций только не было. Делали, что могли. Понимали, что не хватает крови, имеется в виду кровезаменителей. Иногда приходилось делать прямое переливание крови от непроверенных доноров, чего категорически делать нельзя. Но я всегда считала, что лучше жить с гепатитом, чем вообще не жить. Приходилось идти на риск. Приходилось организовывать эвакуации постоянные, два-три раза в неделю машины с ранеными уезжали на Донецк. Приходилось принимать гуманитарку, раздавать на подразделения и делиться с гражданскими. Жизнь была насыщенная и трудная, но было понятно: за что это всё и ради чего.
— Расскажи о раненых.
— Раненые разные, часто непослушные, которые считали себя взрослыми мужчинами, а по факту, боялись уколов — капризничали. При этом постоянно рвались из госпиталя назад — на позиции и блокпосты. Приходилось ругаться, бороться, но тем не менее старались не оставить без помощи никого. Из всех, кого довезли до госпиталя за всё время Славянской кампании, погибло только два человека.
8 июня 2014 года накрыли нашу арту[3]. Было очень много раненых. Одного из раненых привезли уже в агонии, к нему долго не могли подобраться. Его положили на кушетку, даже на стол не успели подать, и он умер, потому что у него были пробиты оба лёгких, плюс брюшина. Второго, с позывным Красный, доставили позже. У него не было левой ягодицы и части бедра, лишь грязная некротическая рана. Мы очень долго мыли его «Декасаном», практически ящик «Декасана» на него вылили.
Я никогда не видела такой воли к жизни. У него была сумасшедшая кровопотеря, а он оставался в сознании. Мы разговаривали с ним почему-то в основном о мороженом, чтобы хоть как-то держать его в сознании. К сожалению, он тоже умер позже, потому что мы не смогли его вывезти. В то время шли очень сильные бои под Ямполем, мы не могли выехать, и к нам не могли добраться из Донецка. Мы отправили его в стационар в гражданское отделение больницы им. Ленина, но он умер в четыре часа утра. Все остальные наши раненые остались живы. Не скажу, что целые и здоровые, но живые».
Я с Ольгой Вязовской (Лёлей)
Сайт книги «Война в 16. Из кадетов в “диверсанты”»: https://war16.ru/
[1] На проверку (укр.).
[2] Славянский арматурно-изоляторный завод.
[3] Артиллерийский расчёт.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.