Претензии на Калининград из Германии: Выстоит ли русская крепость?

Какие силы стоят за появлением в Германии предвыборных плакатов с Восточной Пруссией в составе этой страны? Насколько популярны в Калининградской области идеи прусского сепаратизма? Сможет ли русский анклав выстоять, как осажденная крепость в случае осады?

Об этом и о многом другом «ПолитНавигатору» рассказал, политолог, журналист, главный редактор калининградского издания RuBaltic.Ru Александр Носович.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

П.Н.: Недавно в Германии в преддверии выборов в Бундестаг появились плакаты якобы от крупнейших партий ХДС и ХСС, на которых Восточная Пруссия была указана как часть этой страны. На ваш взгляд, в связи с чем подобные реваншистские настроения в немецкой политике проявились именно сейчас?

А.Н.: У этого скандала была предыстория, за три  недели до появления этих карт министр иностранных дел России Сергей Лавров выступал в Калининграде в местном университете и сказал, что Россия внимательно отслеживает попытки насаждения в Калининградской области, как он выразился, «кенигсбергской идентичности». То есть непрекращающуюся  политику влияния на умы населения региона, распространения прогерманских настроений, попыток вернуть довоенную топонимику (у нас периодически случаются кампании по переименованию Калининграда в Кенигсберг, и за возвращение другим городам Калининградской области исторических названий). Лавров тогда заявил, что Россия не оставит это без внимания.

И вот через три недели появились эти плакаты. Как это можно объяснить? Я объясняю это, и это моя гипотеза, ничем не подтвержденная, тем, что Лавров послал в Берлин сигнал о том, что Россия готова к возрождению политического, культурного, широкого, в целом, диалога с Германией, как на экспертном уровне, так и на уровне неправительственных организаций. И она снова готова сделать площадкой для этого диалога Калининград, который с 1991 года и был такой площадкой по объективным историческим причинам, но при этом у Москвы есть красные линии, которые немцы, если они хотят с Россией общаться, хотят стратегического диалога, переступать не должны. Имелась в виду та самая кенигсбергизация и германизация.

У нас в свое время – лет шесть-семь назад, немецкие организации, которые были представлены в регионе, такими вещами баловались. В 2016 году с ними началась системная работа, их выдавили из страны, или, во всяком случае, из региона, объявили иностранными агентами. Поэтому, соответственно, если немцы хотят в том или ином виде присутствовать в Калининградской области, то они должны понимать, что есть правила, которые необходимо соблюдать, иначе их оттуда выкинут моментально. И вышеупомянутые плакаты я расцениваю, как ответ, реакцию на слова Лаврова.

Кто за ними может стоять? Я думаю, что атлантистские политические силы, которые как раз не заинтересованы в диалоге «Россия – Германия», «Россия – Западная Европа». То есть они совершили такую провокацию очевидную, адресатом которой является Москва, при этом выставив правящий блок ХДС-ХСС носителем реваншистских настроений. Понятное дело, что ХДС-ХСС спустя несколько часов опроверг свою причастность к этим плакатам, но как говорится в том анекдоте «ложечки нашлись, а осадок остался».

Русским в наследство от советской эпохи досталась порушенная национальная идентичность, потому и в Калининградской области есть этнические русские, которые пытаются себя пруссаками представить, и в прусский сепаратизм поиграться. Насколько в регионе сильны подобные настроения?

Если говорить о Калининградской области, то это незначительная доля населения, и о ней вообще нельзя серьезно говорить в рамках социологии, тем более, политической социологии. В абсолютных цифрах это сотни, в крайнем случае, тысячи жителей, в основном некоренных калининградцев, а приехавших в регион в первом поколении из, как у нас говорят, из Большой России, – носители либеральных взглядов, люди творческих профессий, креативный класс. Эти люди активничают в основном в интернете, называют себя не русскими, а Ostpreußen, пишут в своих аккаунтах, что живут  Кенигсберге, что их регион – Восточная Пруссия, в известном смысле они – городские сумасшедшие, довольно маргинализированные.

Абсолютное большинство жителей региона их отторгает категорически, все-таки Калининградская область – это трофейный регион, полученный нами в результате Великой Отечественной войны, которая поле победы заселялся в основном погорельцами, выходцами из российских и белорусских областей, которые были уничтожены войной, здесь потомки ветеранов, и понятно, что это регион с исключительно русской идентичностью.

Но это не значит, что довоенное наследие региона этим населением отторгается. Ни в коем случае, в силу того, что здесь проживают люди русской культуры, они активно интересуются прошлым – немецким, и донемецким – балтским. Все знают, как до войны назывались здешние населенные пункты, фотографии старые собирают и тому подобное, но только единицам, и зачастую неместным, приходит в голову политизировать эти вещи. Одно дело собирать фотографии старого Кенигсберга, и совсем другое предлагать переименовать Калининград в Кенгисберг и передать его Германии. Таких сумасшедших у нас единицы.

На прошлогодних учениях НАТО Defender Europe 2020 был отработан сценарий захвата Калининградской области, а в марте этого года стратегические ракетоносцы США сымитировали атаку на регион. Ощущают ли жители региона это милитаристское давление со стороны Запада в повседневной жизни? Влияет ли оно на них?

Чувствуется, конечно, но за тридцать лет к нему уже все привыкли. Мы всегда были приграничной милитаризированной территорией, даже в Советском Союзе. При том, что хотя мы и граничили с союзной нам тогда Польской Народной Республикой, все же здесь была граница Советского союза, и Калининградская область была сильно военизирована и во время холодной войны рассматривалась, как ключевой элемент обороны в случае военного столкновения со странами НАТО.

В этом отношении после окончания Холодной войны, после распада СССР за несколько десятилетий все вернулось на круги своя. То есть в начале 90-х годов у нас прошла массовая демилитаризация, были выведены многие военные части, арсеналы военной техники, и, в принципе, российское руководство и население Калининградской области были готовы развивать область, как регион сотрудничества с Европой, площадку, на которой встречаются Россия и Запад, для диалога с Германией, Польшей, Литвой, сотрудничества и в экономическом отношении. У нас тут было много совместных предприятий, общеевропейские университеты, студенческие обмены и все такое прочее. Но после того, как Польща, а затем и Литва вошли в НАТО, и в нарушение договоренностей между Североатлантическим альянсом и Россией началась милитаризация этих стран, подобные идеи начали сворачивать.

Об этом очень хорошо высказался один мой знакомый экономист, он говорил, что в начале 90-х в одной из центральных газет («Независимой  газете», если я не ошибаюсь), была статья про Калиниградскую область под заголовком «От непотопляемого авианосца к острову дружбы». А теперь этот экономист говорит, что эту статью нужно продолжить под заголовком «От непотопляемого авианосца к острову дружбы и обратно к непотопляемому авианосцу».

У нас так все и происходит: чем больше разгонятся русофобия на Западе, чем сильнее внедряется идея сдерживания России, противостояния России, чем больше вбрасываются идеи об атаке на Калининградскую область (те факты, которые вы привели – единицы из множества подобных, причем проекты, высказывания создавались и делались на официальном уровне ЕС, США, Пентагона, а не каких-нибудь блогеров или журналистов, и про Калининградскую область, например, говорили, как о «кинжале в сердце Европы»), тем понятнее и адекватнее реакция России.

И мы на это можем реагировать только единственно возможным образом: увеличивать военное присутствие, и всячески выстраивать систему нашей стратегической защищенности от наших дорогих соседей.

Защищенность – это хорошо, но Калининградская область сегодня – это, по сути, окруженный со всех сторон странами НАТО русский анклав. Насколько регион, в случае реализации предполагаемого негативного сценария, существовать в автономном режиме, словно осажденная крепость?

У нас до распада СССР была единая инфраструктура с Польшей и, особенно, с Литвой, потому что мы тогда входили в состав одной страны. И получали электроэнергию из Литвы, жили за счет импорта литовского электричества, которое давала Игналинская АЭС. Газ к нам, кстати, до сих пор идет по трубопроводу «Минск-Вильнюс-Каунас-Калининград», это российский газ, но поступает он к нам через территорию Литвы, и ничего не мешает Литве объявить какие-нибудь ремонтные работы и оставить Калининградскую область без газа. В 90-е – начале 2000-х такие риски всерьез не воспринимались, потому что и взаимоотношения с Литвой у нас были другие, и подобные сценарии были уделом самых маргинальных экспертов.

Но за последнее десятилетие Литва заметно радикализировалась, вступила в НАТО, и поэтому вот уже десять лет выполняется стратегическая установка на обеспечение стратегической автономии. У нас здесь были построены свои тепловые электростанции, которые либо уже достроены, либо достраиваются, электричество в Литве мы больше не закупаем, тем более, что они закрыли Игналинскую АЭС, сами стали потребителями электроэнергии, а не поставщиками.

У нас в акватории Балтийского моря построен терминал для приема сжиженного газа на случай, если будут какие-то проблемы с газопроводом, то есть концептуально все это можно назвать возвращением к непотопляемому авианосцу.

Контрсанкции 2014 года, кстати, тоже в это направление укладываются, потому что касательно продовольствия мы очень сильно зависели от Польши и Литвы, Калининградская область в основном не производила подобную продукцию, а закупала ее в соседних странах Евросоюза, и долгое время мало кто всерьез думал об этом, считалось, что это наши соседи, с которыми мы сотрудничаем, не станут нас голодом морить. Но с 2014 года, когда произошел украинский кризис, возникло понимание, что возможно и такое, поэтому, когда запретили мясные, молочные продукты из Европейского союза, у нас даже активнее, чем по России в целом начались программы импортозамещения.

Для Калининградской области вопрос самообеспечения себя продовольствием – это вопрос не только экономического развития, речь идет о гораздо более важных вещах, таких, как национальная безопасность.

С началом давления на русские СМИ в балтийских странах, их закрытия, а также закрытия доступа к российским телеканалам, почувствовали ли вы, что ваш портал RuBaltic стал фактически единственным свободным русским медиа, вещающим на весь регион? Ощутили ли вы, что ваша аудитория расширилась?

Да, конечно. Прибалтийская аудитория у нас растет именно в силу того, что мы постепенно становимся единственным источником альтернативного мнения для Литвы, Латвии и Эстонии. Я подозреваю, что это ненадолго, потому что к другим нашим коллегам, вещавшим на Прибалтику из России, власти балтийских государств нашли повод прикопаться. Поэтому то же сделать с нами – для этих стран – вопрос времени, и рано или поздно, причем, скорее рано, чем поздно, это произойдет.

А пока не произошло, мы стараемся по полной использовать все имеющиеся возможности давать альтернативный взгляд, альтернативную точку зрения нашей аудитории в Литве, Латвии и Эстонии, давать слово тем людям, имена которых в местных провластных СМИ даже не принято называть вслух. Например, у нас будет стрим с Альгирдасом Палецкисом.  В литовских СМИ про этого человека нельзя писать иначе, как «шпион Палецкис», а о том, чтобы предоставить ему слово, – и речи быть не может. И мы просто счастливы, что можем быть журналистами в полном смысле этого слова, и давать людям ту информацию, которую они хотят получать, но которую власти их стран им не дают.