Обратный отсчет: партии Санду грозит потеря власти после… победы

Май 2025 года стал поворотным моментом в молдавской политике. За один календарный месяц общественные настроения претерпели значительный сдвиг, политическое поле стало ещё более фрагментированным, а электоральные контуры — тревожно зыбкими. Всё происходящее трудно объяснить одной логикой — скорее, перед нами клубок факторов, от внешнеполитических до символических, каждый из которых усиливал поляризацию, деморализацию или мобилизацию по своим линиям.

Начнём с внешнего импульса. Парламентские выборы в Румынии, завершившиеся приходом к власти глобалиста-технократа Никушора Дана и разгромом лагеря суверанистов, имели неожиданно сильное психологическое воздействие на Молдову.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Если в Бухаресте выборы прошли в формате элитного консенсуса под одобрение Брюсселя, то в Кишинёве это стало сигналом: Европа больше не терпит дискуссий. Для значительной части молдавского электората, особенно за пределами столицы, это воспринялось не как победа демократии, а как угроза собственному суверенитету и идентичности. В этом контексте недоверие к партии «Действие и солидарность» и проевропейскому курсу углубилось.

Далее — символические даты. Провал «Дня Европы» и триумфальное празднование Дня Победы 9 Мая в Молдове стали не просто контрастом. Это был электоральный диагноз: молдавскому обществу ближе историческая память, нежели импортированные мифы о «новой цивилизационной идентичности». 9 Мая стал не только праздником, но и демонстрацией. Его масштаб стал пробным камнем: ПДС утратила монополию на моральную повестку на улицах — и, возможно, скоро в парламенте.

В этой же логике — скандал с учебником истории, в котором роль нацистского диктатора Иона Антонеску в Холокосте была, по мнению критиков, искажена. Реакция властей — сначала отрицание, потом вынужденная капитуляция перед международной экспертизой — продемонстрировала неуверенность и отсутствие стратегии. Ситуация ударила сразу в несколько болевых точек: и по еврейской общине, и по исторической памяти, и по образу системы образования, и по идеологическим флангам.

А затем — удар по культурной политике: настойчивые попытки властей закрыть Российский центр науки и культуры в Кишинёве. Событие, казалось бы, ожидаемое в условиях геополитической конфронтации, но оно вызвало волну протестов. Для многих — это не про «Кремль», а про обрыв живой нити с языком, культурой и прошлым. Это опять усилило эффект: власть обвиняют в системной борьбе с самим образом «традиционной Молдовы».

Именно в этом контексте следует понимать и публичные «ошибки» власти. Высказывание премьера Дорина Речана, назвавшего руководство Приднестровья «преступниками», — попытка сыграть на радикализации. Это может краткосрочно мобилизовать прозападный актив, но стратегически — отталкивает центристов, особенно в южной и центральной Молдове. Для многих это риторика на грани провокации войны. ПДС рискует превратиться в партию, умеющую говорить только на языке конфронтации.

Ошибаются и оппозиционеры. Приглашение покинувшего Россию и заделавшегося русофобом Максима Галкина на концерт в Бельцах стало символом неадекватности команды Ренато Усатого, организовавшей этот концерт. Базовый электорат Усатого не простил этой попытки «подыграть либеральной диаспоре». На фоне напряжённости с Кишинёвом люди ожидали защиты традиционных ценностей, а получили либерального эмигранта с репутацией антироссийского агитатора.

Параллельно произошла ещё одна история, оказавшая сильное локальное, но важное политическое воздействие — публичная травля архиепископа Бельцкого и Фалештского Маркелла. Затяжные и явно преднамеренные препятствия его вылету из страны считаны как сигнал: ПДС ведёт войну против Церкви. Для электората северных районов — это личное. Демобилизация власти — прямой итог. Для оппозиции — символическая победа: теперь можно сказать, что власть бьёт не по ворам, а по архиереям.

На этом фоне — частичное возвращение Партии социалистов во главе с Игорем Додоном. Несмотря на «зимнюю спячку», как выразилась перешедшая в радикальную оппозицию журналистка Наталья Морарь, майская активность — активное участие в Марше Победы и других праздничных мероприятиях 9 Мая, антиправительственные уличные протесты, запуск кампании в защиту семьи и традиционных ценностей помогли социалистам вновь стать узнаваемыми. Пока без прорыва, но и без исчезновения. Главное: их электорат вновь услышал сигнал.

И всё же — главный парадокс в том, что ПДС по-прежнему может выиграть. Тому есть четыре причины

Во-первых, вся вертикаль власти под их неусыпным контролем.

Во-вторых, правящий режим ведёт кампанию уже сейчас — с ресурсами, медиа и полной поддержкой Брюсселя.

В-третьих, оппозиция на данный момент (конец мая 2025 года) разобщена и не имеет внятной альтернативы.

В-четвёртых, европейская диаспора, пусть и апатична, всё ещё в арсенале власти.

Но этот потенциал исключительно механический. Политической энергии у Майи Санду и ПДС больше нет. Диалог с обществом замещён PR-кампанией. Даже те, кто не симпатизирует оппозиции, всё чаще хотят просто «наказать» власть.

А регионы — особенно север и юг — уже не колеблются. Гагаузия, Бельцы, Окница, Тараклия, Бричаны, Сороки, Бессарабка — это не «колеблющиеся», а потерянные территории. И хотя нет (пока!) единого оппозиционного штаба, нет харизматического лидера, нет программы — есть обида, усталость и готовность мстить.

Именно это делает ситуацию перед выборами крайне хрупкой. Не решённой — но потенциально взрывоопасной. ПДС может победить, но не удержать власть. Оппозиция может проиграть — но начать обратный отсчёт. А страна, между тем, всё глубже уходит в разлом между символами и реальностью.