Почему в Харькове, одном из базовых «бело-синих» регионов, Партия регионов и прочие политические проекты провалились в политическое небытие, а «оранжевым» удалось взять власть и закрепиться в ней? Почему даже в самой безвыходной ситуации люди не объединяются ради общего дела?
Харьковская политическая история последней четверти века выглядит как кладбище политических организаций и репутаций. В прошлой статье я рассказал, как работал с партнерами и клиентами Арсен Аваков.
Его противники и некоторые партнёры находились многие годы в эйфории первоначального накопления или карьерных успехов. Ведь, казалось бы, личный предшествующий опыт должен был чему-то научить, но…
Была такая партия — Народно-демократическая. Там состояли губернатор и мэр, бюджетников и мелкий бизнес принимали туда пачками, многие харьковчане не догадывались, что там состоят. Её руководство умело организовывать массовые митинги совсем даже бесплатно. И действительно, в 2001—2004 годах на площадь без проблем выводили по десять тысяч человек.
Если в КПСС (а там состояли многие члены будущей НДП) существовала угроза положить партбилет на стол, то средний эшелон НДП вообще грозил увольнением с работы или внеплановой проверкой предприятия.
Реклама
У этой партии ни на что не было денег: депутаты избирались за свой счет, аппарат работал на общественных началах, а газета закрылась с долгами по гонорарам, которые так никто и никому не вернул. Неудивительно, что после первого майдана партийцы разбежались в разные стороны.
Казалось бы, этот урок должна была учесть Партия регионов, создававшаяся в Харькове, в том числе, и из осколков НДП. И поначалу так и было, пока этим занимался покойный Евгений Кушнарёв. И аппарат появился, и актив был при деле, и просто люди знали, куда прийти, чтобы пообщаться с единомышленниками.
Местные элиты и население имели консенсус по базовым вопросам, ибо любые другие парадигмы, предлагавшиеся извне, казались оскорбительными или разрушительными.
В провинции главный вопрос, который задает любой избиратель, работодатель и работник, прост: «А где мое место в этом раскладе?» И там, где на него нет ответа, оставляющего право на самоуважение, находится враг или чужой. И ПР на него в целом отвечала, хотя и не для всех.
А дальше, после всех выборов 2010 года, когда победа в регионе была полной и несомненной, «что-то пошло не так». Регионалы создавали вокруг себя барьеры и плодили недовольных.
Руководство областной ПР, как и многие местные бизнес-структуры, предпочитало платную массовку на нерегулярной основе, отгороженную от себя вороватой челядью, которая обманывала и хозяев, и наёмников.
Система диалога с собственным электоратом срабатывала далеко не везде. Лидеры ХОО ПР было самоуверенным и, вместе с тем, боялось инициативы снизу из-за возможных трат на ее скупку.
Зрело недовольство, которое выплеснулось в бунт отставленной челяди и дилетантов-новичков или обиженных системой людей, которые были частично подобраны майданом. И опять нашлись и предатели, и испугавшиеся, и те, кто просто отошёл от дел. Те, кто не задрал нос, сохранили себя в Оппоблоке и ряде районных структур, близких к горсовету.
Протестное движение 2014 г. в Харькове не смог оседлать никто — ни Россия, ни осколки ПР, ни кандидаты в площадные лидеры.
Там собрались разные люди разных убеждений. Жизненный опыт участников позволил отсеивать, хоть не сразу и с большим трудом, авантюристов, истеричных персон и носителей завиральных идей.
Из-за посадок и эмиграции не успела создаться иерархия. Был страх, что те или иные идеологически мотивированные группы подомнут под себя (левые, русские националисты, носители сектантского мышления). Каждый из них хотел окрасить трибуну в свои цвета и навязать свой шумовой фон.
Ну, не станет бизнесмен стоять под символикой коммунистов, а те же коммунисты действовать под эгидой «Боротьбы». Не могут в едином порыве действовать сторонники и ниспровергатели городских властей, евреи и антисемиты, левые и правые, если каждый из них хотел настойчиво протащить свою повестку дня.
Хотя, казалось бы, все за Харьков и федерацию, все против переворота, украинизации и бандеровщины — договорились и действуем вместе. И были люди, которые предлагали общеприемлемое, например, ныне сидящий в застенках Юрий Апухтин.
А тут и посадки пошли. Услышав идейный разнобой, люди расходились с площади и больше туда не возвращались. Вернее, возвращались сначала далеко не все, а потом людей стало настолько мало, что уличные хулиганы и нацисты перестали их бояться. Так и умер массовый протест.
И теперь люди вроде как научены горьким опытом и недавнего прошлого, и 2014 года, но действовать в обстановке террора и истерии крайне сложно. Увы, многое из старой, мирной жизни поправить невозможно, но можно преодолеть, «чтоб не пропасть поодиночке».
Ведь жизнь только «затаилась на время», но отнюдь не закончилась.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.