Центральная избирательная комиссия Молдовы зарегистрировала действующего главу страны Игоря Додона кандидатом на президентских выборах, которые назначены на 1 ноября.
Додон претендует на победу – одна за другой появляются его громкие предвыборные инициативы. Так, на прошлой неделе, выступая во время онлайн-выступления на 75-й сессии Генассамблеи ООН, он сообщил, что молдавские власти не позднее первой половины 2021 года представят участникам переговорного формата «5+2» проект модели окончательного урегулирования приднестровского конфликта.
Там же, на сессии Генассамблеи, Додон подчеркнул важность нейтралитета Молдовы и сказал о том, что у русского в Молдове – особый статус языка межнационального общения, что является «конкурентным преимуществом» для граждан страны в современном мире.
Перед самой регистрацией кандидатом в президенты, 28 сентября Игорь Додон поговорил в режиме видеоконференции со своим российским коллегой Владимиром Путиным. По итогам встречи стало известно, что Россия предоставит пострадавшим от засухи фермерским хозяйствам Молдовы топливо на сумму 5,4 млн евро.
О том, с чем вступает Игорь Додон в предвыборную битву, «ПолитНавигатор» побеседовал с экспертом, экс-министром иностранных дел Приднестровья Владимиром Ястребчаком.
ПолитНавигатор: В соцсетях шутят, что Игорь Додон уже обещал вернуть украденный из банковской системы Молдовы миллиард евро, а сейчас вот берется за полгода придумать формулу разрешения приднестровского конфликта. Заявления о выработке модели урегулирования – это предвыборные трюки действующего президента, или план действительно будет?
Владимир Ястребчак: Тут можно вспомнить давний анекдот о том, как на колхозном собрании решали, чем заняться: строительством забора или строительством коммунизма в планетарном масштабе. Поскольку нужных стройматериалов не оказалось, решили сразу перейти ко второму пункту повестки.
При этом, я бы не назвал подобные заявления «трюками»: это вполне логичный предвыборный процесс, в рамках которого Игорь Додон, как один из основных кандидатов, стремится найти те темы, которые могут быть наиболее интересны как молдавским избирателям, так и зарубежным партнерам, от которых ему потребуется если не поддержка, то хотя бы нейтральное отношение.
Написать какой-либо «план» по Приднестровью не представляет ни малейшей проблемы, в том числе для Кишинева. У всех участников переговорного процесса, включая молдавские власти, есть большой опыт в этой сфере, и любой мало-мальски знакомый с ситуацией чиновник может в течение суток «на коленке» подготовить что-то «эпохальное».
Другое дело – вопрос о реалистичности такого рода «проектов» и высказываний. Тестом на реалистичность мог бы стать вопрос о том, в какой степени в рамках подготовки проекта официальный Кишинев будет готов к отмене «статусного» Закона Республики Молдова 2005 года (без чего никакие проекты не будут реализуемы) и (или) к организации референдума по утверждению итогов урегулирования. Даже если ограничиться первой частью поставленной проблемы, то очевидно, что нынешний состав парламента вряд ли поддержит отмену Закона 2005 года.
Поэтому заявления о «планах», естественно, ориентированы на предвыборную кампанию, причем не только на президентскую, но и на будущую парламентскую, поскольку за полгода в Молдове вряд ли кардинально изменится политический расклад. Однако в Кишиневе пока, похоже, больше думают об информационной кампании, чем о реальных действиях.
ПолитНавигатор: Игорь Додон говорит о «восстановлении территориальной целостности и функционировании Молдовы как единого и неделимого организма». Приднестровье уже это проходило. Кишинев наверняка предложит Тирасполю статус «сильной автономии», тогда как в Приднестровье, строящем 30 лет собственное государство, видят окончательное урегулирование конфликта на основе существующих реалий. Будет очередной тупик?
Владимир Ястребчак: Выдвигая «идеи», Игорь Додон опасается критики со стороны своих оппонентов, особенно шумных так называемых «комбатантов», которые уже напомнили о себе обещаниями «отрезать головы» жителям Приднестровья. Для выстраивания нормального диалога с Приднестровьем нынешним молдавским властям стоило бы дать правовую оценку подобным заявлениям, прежде чем рассуждать о «территориальной целостности» – лозунге, под которым приднестровцев убивали в начале 1990-х.
Но Президент Молдовы старается избежать прямой конфронтации с «правыми», которые представляют серьезную часть политического спектра Молдовы, а сами «комбатанты» могут стать ядром массовых протестов, о которых так много говорит в последнее время молдавская оппозиция. Отсюда – исчерпавшие себя концепции «автономии» и т.п.
Молдова и сейчас не функционирует как «единый и неделимый организм»: достаточно вспомнить о «выключениях» президента, о роли Конституционного суда, который своим «правотворчеством» в любой момент может заменить все органы власти, вместе взятые, и который своим росчерком пера отменяет статус русского языка и называет Приднестровье «оккупированной территорией», и о многом другом.
Для того чтобы распространять «единство и неделимость» на соседей, надо разобраться с этим у себя. И не следует ждать, что Приднестровье станет неким «цементирующим раствором» для государства, в необходимости существования которого сомневаются многие его же собственные граждане.
Что касается «сильных автономий» и т.п., то, действительно, все это уже проходили. Стороны в очередной раз обменяются проектами в соответствии со своими официальными позициями, а затем вновь постараются заняться решением социально-экономических проблем. Можно будет сожалеть лишь о том, что ради этого придется терять время, которое можно было бы потратить на поиск конструктивных решений в различных областях.
ПолитНавигатор: Можно ли говорить об «окончательном урегулировании приднестровского конфликта», если сегодня даже разрешения текущих проблем людей, живущих на обоих берегах Днестра, добиться не удается?
Владимир Ястребчак: Чуть выше мы уже говорили об этом. Представляется, что если и в повседневных вопросах не всегда удается достичь развязок, если уже подписанные договоренности, в которых нет политики, с трудом выполняются или же их пытаются пересмотреть по ходу их выполнения, в одностороннем порядке придать им новое содержание, отличное от согласованного – то говорить об «окончательном урегулировании» затруднительно.
Должно быть четкое понимание того, что подписанные договоренности будут исполнены. Сейчас такого понимания нет, более того, молдавские власти с завидным постоянством пытаются изменить «правила игры» по уже подписанным соглашениям в рамках своего внутреннего законодательства или же переключить внимание международного сообщества на другие проблемы, актуальность которых искусственно поддерживается Кишиневом.
С другой стороны, при решении большинства социально-экономических вопросов – так или иначе приходится затрагивать политические темы, находить по ним компромиссы. Полагаю, что именно поэтапность должна быть основой урегулирования противоречий, а не кавалерийские наскоки и глобальные проекты, к которым не готово, прежде всего, молдавское общество.
ПолитНавигатор: Президент Молдовы заявил в своем выступлении, что выступает за расширение сотрудничества ООН с ОБСЕ в управлении миротворческими операциями. Что это значит применительно к Приднестровью?
Владимир Ястребчак: Хотелось бы надеяться, что этот пассаж будет внимательно изучен в Москве. Потому как в отношении Приднестровья и региона в целом это может означать плохо скрываемую настойчивость Кишинева в его желании добиться переформатирования миротворческой операции за счет, как минимум, структур ОБСЕ, усиления их роли. Как можно добиваться усиления роли ООН применительно к миротворческой операции в зоне молдо-приднестровского конфликта, сказать вообще затруднительно.
Есть и еще один аспект проблемы. Продвигая усиление роли ОБСЕ в контексте миротворчества, молдавские власти нередко заявляют о том, что хотели бы создать в регионе модель урегулирования, которая могла бы быть востребована в других конфликтах, в первую очередь, на Донбассе. Но усиление роли ОБСЕ означало бы, напротив, навязывание нашему формату миротворчества иных механизмов, т.е. очевидно противоречие в заявлениях молдавских властей. Тем более что в Приднестровье исходят из того, что каждый конфликт – индивидуален, а проведение каких-либо аналогий и уж тем более использование опыта возможно только при самом тщательном анализе такого опыта и только на основе принципа «не навреди».
Остается надеяться, что г-н Додон имел в виду опыт участия молдавских военных в других миротворческих операциях, проводимых под международной эгидой, и сохранил свою приверженность тем же самым постулатам о незыблемости миротворческой операции в зоне конфликта между Молдовой и Приднестровьем, о которых он регулярно заявляет в контактах с высшим российским и приднестровским руководством. Не хотелось бы думать о том, что ключевые тезисы для одной международной аудитории могут радикально отличаться от тезисов для другой международной аудитории.
ПолитНавигатор: Как бы там ни было, Игорь Додон хотя бы предлагает Тирасполю диалог. Есть ли идеи относительно приднестровского урегулирования у его политических соперников?
Владимир Ястребчак: Да, ситуация похожа на классический прием «доброго и злого следователей». Один из главных оппонентов Игоря Додона, Майя Санду, уже заявила в одном из интервью о том, что в случае избрания на пост президента не намерена встречаться с «лидерами Тирасполя», поскольку не видит в этом целесообразности, и при этом собирается «пересмотреть» формат «5+2».
Впрочем, здесь можно многое списать на политический радикализм, который быстро проходит в случае реального прихода к власти и осознания необходимости уважать не только собственные предвыборные слоганы и себя как кандидата, но и международные обязательства своей страны, а также позицию международных партнеров.
Думается, что г-же Санду придется соизмерять свою предвыборную риторику с позицией в отношении формата «5+2» со стороны Европейского Союза и США. Тем более, что в политике не бывает ничего невозможного, и Майе Санду стоит помнить об опыте Михая Гимпу, который в бытность и.о. президента Молдовы выполнял функции председательствующего в СНГ, на что вряд ли мог рассчитывать даже в самых смелых политических фантазиях.
Безусловно, готовность к диалогу является важным маркером для приднестровцев. Г-же Санду и всем, кто столь активно в Кишиневе говорит о «приднестровской угрозе» в свете предстоящих выборов, не стоит удивляться тому, как голосуют приднестровцы и как они сами относятся к тем, кто, в свою очередь, считает их «избирателями второго сорта». В этом плане позиция Игоря Додона вполне логична и понятна.
ПолитНавигатор: Прокомментируйте, пожалуйста, результаты переговоров президента Игоря Додона с Владимиром Путиным. Кажется, Додон вновь обзавелся сильным российским козырем в предвыборной кампании.
Владимир Ястребчак: Скорее, это не Игорь Додон «обзавелся» российским козырем, а его потеряли те, кто мог бы на него рассчитывать. Действительно, российский «вектор» в молдавской политике пока выглядит монополизированным И. Додоном (особенно с учетом пожелания успеха на предстоящих выборах со стороны Президента России В. Путина), однако не стоит забывать, что многое для этого было сделано самими же молдавскими политиками.
К примеру, Ренато Усатый, «звезда» молдавской политики 2014-2017 годов, имевший сильную поддержку в России и соглашение о межпартийном сотрудничестве с ЛДПР, сейчас воспринимается, скорее, как участник избирательной кампании на стороне правой оппозиции (не стоит забывать о его готовности поддержать акции протеста «комбатантов»). На данном этапе он куда ближе к блоку ACUM и к унионистам, чем к пророссийским политикам, и остается только рассуждать, чем в реальности является его уголовное преследование в России – причиной или следствием такого «правого уклонизма» либо торжеством принципа неотвратимости ответственности за совершенные противоправные деяния. Или и тем, и другим.
Самым значимым, безусловно, является озвученное решение российской стороны о безвозмездной помощи пострадавшим от засухи молдавским сельхозпроизводителям. На протяжении длительного времени протесты фермеров были одной из ключевых тем в молдавской политике, и сейчас актуальность этой проблемы все еще высока.
Для молдавской власти будет теперь крайне важным не только получить и распределить российскую помощь, но и обеспечить транспарентность этого процесса, хотя недовольные будут в любом случае. Странно, кстати, что молдавская оппозиция, так ратовавшая на словах за права фермеров, никак не отреагировала на новости о российской помощи. Видимо, дизтопливо из России (или купленное на российские деньги) неправильное и заставляет молдавских фермеров поднимать не те триколоры.
Вполне возможно, что до президентских выборов на межправительственном уровне будет заключено молдо-российское соглашение о межгосударственном кредите в версии 2.0. Эти деньги нужны молдавскому бюджету, и вряд ли на данном этапе оппозиция будет столь же активно противодействовать получению российского кредита, как делала это в мае. Скорее, молдавские оппозиционеры попытаются представить ситуацию таким образом, что только благодаря им удалось избежать «катастрофических последствий», хотя на деле из-за их шагов удалось лишь добиться того, что эти деньги все еще не работают на молдавскую экономику.
В то же время нельзя не согласиться с тем, что поддержка Игоря Додона со стороны Москвы носит в значительной степени предвыборный характер. Других сильных кандидатов, способных хотя бы нейтрально говорить о взаимоотношениях с Россией, в молдавском политическом классе практически не осталось.
С другой стороны, во-первых, поддержка не будет бесконечной. После возможной победы действующему президенту Молдовы предстоит доказать, что он способен не только победить, но и удержать самостоятельно победу, а это может стать не меньшим вызовом, чем избирательная кампания, и в данном случае г-ну Додону предстоит рассчитывать прежде всего на себя.
Во-вторых, И. Додону в случае победы предстоит на практике реализовать те декларации, которые уже сделаны и еще будут сделаны в ходе кампании, в том числе в отношении России, миротворчества и т.п.
В-третьих, ситуация с монопольным доминированием Игоря Додона и его политической силы на российском треке в ходе будущей парламентской кампании (независимо от ее сроков) вряд ли будет такой же: как раз на партийном пространстве Молдовы есть силы, способные составить серьезную конкуренцию в борьбе как за пророссийского избирателя, так и левого спектра и центра.
И в данном случае в интересах Москвы принимать решения не на основе консолидации вокруг одной политической силы, а путем поощрения конкуренции между наиболее жизнеспособными партиями, движениями, конгрессами.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.