…В последние дни перед выходом украинская артиллерия работала по нам особенно активно. Силы ополчения уже оставили Ямполь, Николаевку, где ВСУшники подожгли ТЭС и разрушили жилой дом. Некоторые командиры вместе с личным составом, обороняющие плацдарм между Николаевкой и Семеновкой, отступили с позиций. Таким образом, кольцо над городом сжималось.
Но мой Семеновский гарнизон держался и сдаваться не собирался. Тогда верили, что рано или поздно пойдем в наступление или прибудет подкрепление.
Продовольствия относительно хватало. Запасы были как в городе, так и на нашем мясокомбинате «Семеновские колбасы», где можно было кормиться многим блокпостам еще пару недель. Да и гуманитарщики окольными дорогами привозили еду.
Но, как я уже писал выше, обстрелы с каждым днем усиливались, и потери увеличивались.
Реклама
А ответить мы толком не могли. Вдобавок ко всему, защитники Семеновского гарнизона не снимали противогазов из-за удушливого едкого дыма, который все называли фосфорным. Я и сам помню, как от него слезились глаза и иногда подташнивало, но тогда я не придавал этому значения. Куда опасней казалось попасть под раскаленные куски этих бомб. Потому как я вычитал в интернете, что фосфор воспламеняется на воздухе при температуре от 34°С, и при попадании на кожу вызывает сильный ожог. И, если учесть, что температура нашего тела 36,6°С, то воспламенение даже потухших осколков произойдет как раз на мне. Такие мысли у меня были, когда я мчал на соседний блокпост ночью на велосипеде к раненому, а в 15-20 метрах от меня разрывались эти зловещие снаряды, и пламенные куски разлетались далеко по трассе. Один Бог меня тогда спасал от попадания этих раскаленных осколков.
Да, становилось опаснее, и некоторые подумывали бросить позиции, ссылаясь на разочарование в командном составе Славянского гарнизона. Многие еще раньше успели смыться.
Но когда такие предложения поступали мне, я отказывался. Не то, чтобы я был очень смелый и геройствовал, но ссылался на то, что оставить позиции мне не позволит совесть. Так как я был почти единственным медиком на Семеновке, и от меня зависели жизни многих ополченцев. И если я уеду, сохранив свою жизнь, то как потом буду жить с тем, что из-за моего ухода не смог спасти несколько жизней раненых ополченцев или мирных граждан. Так мы дальше и сидели, веря в скорейшее подкрепление.
4 июля, проезжая рядом с СБУ в Славянске, мы заметили постепенную эвакуацию командного состава и прилегающих структур. Поначалу мы думали, что уезжают только самые незащищенные слои ополчения: кухня, медперсонал, женщины и дети. Но потом стало ясно, что выезжает весь Славянск. Все это было в один день, уже в сумерках. А нам казалось, что мы останемся дальше оборонять город и прикрывать отходящую колонну. И когда слышали рядом ревущую технику, надеялись, что к нам прибыло подкрепление брони.
Но ровно в 23:00, за час до выхода, нам дали команду поспешно собирать вещи и покидать наши расположения. Потом, уже в Донецке, мы поняли, что так мало времени нам выделили на эвакуацию, потому что могла произойти утечка информации. А тогда мы собирались в спешке и даже никаких продуктов с собой не взяли.
Тяжело вспоминать, как ночью, пешим маршем мы покидали наш поселок, смешанный с землей каждодневными обстрелами и ставший для нас родным домом. Сколько товарищей и командиров полегло в этих краях и сколько было пережито. Там прошла целая жизнь. Отделенная от прошлого и будущего. И, с одной стороны, мы уходили, оставаясь живыми, а с другой, мало кто рад был покинуть и бросить все, начатое такими жертвами и усилиями.
В ту ночь по неорганизованности командиров и из-за отсутствия коммуникации я и около 40 бойцов (2 минометных расчета) были оставлены между Славянском и Краматорском на каком-то озере без проводника. Никто из нас не знал местности, и мы заблудились. Ни телефонов, ни радиосвязи у нас не было. Пару раз я с ребятами ходил в разведку на поиски нашей оторвавшейся группы, но безуспешно. А всю ночь укропы кидали осветительные мины и вдали слышны были разрывы. Поэтому мы приняли решение переночевать в зеленке и уходить на следующий день, когда стемнеет, предварительно найдя местного проводника. Пока мы прятались в зеленке, несколько раз пролетал самолет-разведчик, но больше никто не тревожил.
К полудню 5 июля мы нашли местную женщину, которая согласилась нас провести. И на свой страх и риск мы приняли коллективное решение выдвигаться в сторону Краматорска днем. В итоге оказалось, что поступили правильно, потому что к вечеру в Краматорск уже зашли первые укры. Но мы, с Божьей помощью, без боя доехали в Дзержинск и соединились с бронеколонной, которая тоже двигалась в Донецк.
Позже я узнал, что часть эвакуировавшихся ополченцев из Славянска, которые замыкали колонну, были обстреляны, некоторые погибли. А Семеновский гарнизон был одним из последних покидавших районы Славянска. Поэтому, возможно, не заблудись мы тогда ночью, попали бы в засаду. На все промысел Божий…
Ополченцы, которые сражались во время Славянской эпопеи, почти все твердят, что там была самая идейная и честная война. Не было ни мародерства, ни алкоголизма.
Это была жизнь, не похожая ни на что до и после. Порою это был ад, но сейчас я вспоминаю время обороны Славянска как момент, когда было хорошо.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.