Попытки восстановить «Хорватскую православную церковь», действовавшую в печально известном коллаборационистском Независимом государстве Хорватия на территории бывшей Югославии, имеют прямое отношение к тому, что сейчас происходит на Украине.
Об этом «ПолитНавигатору» рассказал протоиерей Дарко Джого, сербский богослов, профессор и декан Православного богословского факультета в Фоче.
Что стоит за намерением восстановить «Хорватскую православную церковь» времен Второй мировой войны в коллаборационистском Независимом государстве Хорватия? Когда ее сторонники оправдывают это «верховенством права в демократическом государстве», что они на самом деле имеют в виду?
Чтобы иметь возможность понять возникновение того, что называется «Хорватской православной церковью», мы должны вернуться к началу, в 1942 г., когда возникла своего рода обратная связь с невероятными масштабами зверств, совершенных хорватскими усташами против православных сербов. Их зверства вызвали отвращение даже у немецких и итальянских покровителей так называемого Независимого государства Хорватия.
Реклама
Сложилась сюрреалистическая ситуация. Были убиты сотни тысяч мирных жителей, что заставило немецкое оккупационное правительство в Сербии и немецкое командование, тесно сотрудничавшее с усташеским режимом в Хорватии, воздействовать на власти НГХ, чтобы те организовали некую форму псевдоцерковной жизни для православного населения, которое им не удалось уничтожить.
Резоны Хорватии четко выразил лидер усташей и глава НГХ Анте Павелич, который задался целью создать ХПЦ, руководствуясь принципом, который он сам подчеркивал в программной речи при ее основании — что существование Православия может быть разрешено в НГХ, но Церковь может быть только и исключительно хорватской.
Как коллаборационистская организация, ХПЦ была искусственно создана и поддерживалась без какой-либо серьезной церковной структуры. Эту организацию признала только Румынская Православная Церковь, которая в то время сама была союзницей одной из держав Оси. Румыния, вместе с Хорватией, отправляла на Восточный фронт больше всего бойцов.
Аналогии с Украиной очевидны…
Практически тот же мотив, который озвучивали усташеские коллаборанты во время Второй мировой войны, подчеркивали Бандера и Шухевич, а именно: одна Церковь, одна нация, один язык. Это был и официальный мотив, присутствующий на гербе т.н. «Украинской автокефальной православной церкви», которая является одним из членов сегодняшней ПЦУ.
История повторяется на территории Хорватии и на территории Украины, и в некоторых деталях она идентична, за исключением того, что геополитической силой, которая сегодня требует такой формы псевдоцерковной организации, является уже не непосредственно нацистская Германия, а евроатлантическая политическая сила, то есть то, что мы называем коллективным Западом.
Как вы объясняете тот факт, что ХПЦ, как проект, развалившийся в 1945 году, был вновь возрожден в 1990-е годы во время создания современного хорватского государства?
Вновь в центре внимания ХПЦ оказалась в 1990-е годы, когда проект создания современного хорватского государства был реализован на той же концептуальной основе, что и в 1941 году.
Интересно, что в работах хорватских церковных историков и каноников Римско-католической Церкви на тему Православия (например, в знаменитой книге Коларича «Православие»), предполагается создание ХПЦ для нужд православных верующих в Хорватии. Они обосновывают это совершенно теми же причинами, что и Анте Павелич в 1941 году. Однако проблематична организация структуры так называемого духовенства ХПЦ, где есть всего несколько болгар, но нет ни одного с каноническим рукоположением.
Перепись населения в Хорватии показала, что большое количество населения определяет себя православными хорватами.
Действительно, под социальным давлением существует демографическая тенденция, когда люди, считавшие себя сербами в ходе прошлых переписей и достигшие социального статуса, начинают объявлять себя хорватами.
Им разрешается писать в графе «религиозная идентичность» — Православие.
А затем фактически пытаются создать демографическую базу, которая послужила бы оправданием для создания незначительной церковной структуры, которая получает непропорционально большое медийное пространство в Хорватии.
Планируется, что она послужит средством для организации свежесозданных хорватов в какую-то параллельную и более серьезную церковную организацию. Затем с использованием устоявшейся методологии, которую мы видим в Черногории и на Украине, через институты политического типа — парламенты и законодательство — она начнет отнимать святыни единственной канонической Церкви, то есть Сербской.
Речь идет о шовинистическом и фашистском намерении. Если вы не в состоянии истребить всех православных сербов, то пускай они хотя бы потихоньку через псевдоцерковную коллаборационистскую организацию станут хорватами в национальном смысле, а затем и католиками.
Чем это угрожает в перспективе Сербской Церкви?
Произвольные границы, созданные в бывших югославских республиках, имели целью, как тогда говорили, «сломить великосербскую гегемонию», то есть намеренно разделить сербский народ в пределах бывшей Югославии на какие-то выдуманные республики.
После того, как коллективный Запад ad hoc признал эти границы границами государств, за исключением случая Сербии, которой не было позволено сохранить свои границы неприкосновенными (Косово), стало ясно, что цель этой политической акции состояла в том, чтобы сломить сербский народ и СПЦ, как в настоящее время единственную институцию, которая после распада Югославии осталась связующим звеном и объединяющим фактором сербского народа, где бы он ни жил.
Какое сейчас положение Сербской Православной Церкви в Хорватии?
Хорватия всегда создавала видимость того, что оставляет пространство для деятельности СПЦ, но оно всегда было ограничено условиями. Например, для того, чтобы иметь возможность в принципе получить учебники для православного религиозного образования, необходимо было найти издателей в Хорватии и выполнить лингвистические и политические требования Загреба.
То же самое и с публичными мероприятиями СПЦ — условием является сохранение хорватской государственной национальной иконографии, которая очень часто идентична иконографии времен Второй Мировой войны и глубоко оскорбляет сербский народ.
Происходят сюрреалистические сцены. Например, на светосавских мероприятиях в хорватских публичных культурных пространствах присутствуют военно-политические символы власти, изгнавшей сербов.
Хорватия – тонкий игрок, который путем национальной инженерии и сочетания различных политических приемов пытается полностью подчинить себе СПЦ, в определенном смысле аннулировать ее на своей территории и, тем самым, окончательно решить церковный вопрос.
Вы упомянули роль клира Римско-католической Церкви в идее восстановления ХПЦ. Разве отказывается Ватикан от многовекового стремления подчинить себе православных?
Политика Ватикана имеет базовый вектор, на основе которого действует на протяжении столетий, но в реальных условиях он часто может диверсифицироваться — то есть показывать разные лица в соответствии с каждым сообществом, с которым необходимо установить контакт.
У Ватикана есть конечная цель, но ради этой цели один папский нунций может любить православную духовность и византийские иконы, а другой может быть полностью на линии старой латинской мессы, политического хорватства или украинства.
То, что мы наблюдаем в Хорватии, конечно, не могло бы произойти, если бы не существовало прочной и недвусмысленной связи между хорватскими правыми национальными политическими организациями и хорватским духовенством на местах.
Достаточно заглянуть в Дневник кардинала Степинаца и услышать утверждения, что византийцы, как он называет всех православных, на самом деле люди, которые по природе вещей не могут иметь ни морали, ни чего-либо еще.
Сегодня эта политическая технология хорошо видна. Мы наблюдаем экуменические встречи, совместные действия и совместные заявления, но юридические и политические последствия таких действий в конечном счете таковы, что основной вектор Ватикана — работа по разгрому православных и их подчинение национальным проектам, за которыми стоит западный католицизм, как часть Западного коллектива — до сих пор доминирует.
И это, опять же, напоминает Украину!
Все видно в решениях украинских униатов и неканонического Православия, поддерживаемого Фанаром. Скажем, решение о переходе на новый календарь с 1 сентября этого года.
Единство между неканоническим Православием и униатами в Киеве — проект, который давно реализуется через язык, делавший акцент на определенных выражениях – таких, например, как «киевская богослужебная традиция».
Поэтому неудивительно, что при захвате храма ПЦУ уничтожают все, что напоминает им о Москве даже на микроуровне. Уже не служат в облачениях со специфическими для русского Православия фелонями, с русскими головными уборами. Так что даже на богослужебном уровне между униатским, неканоническим и эллиноязычным Православием есть единство, дабы подчеркнуть различия с Москвой, насколько это возможно.
Предупреждение Нарышкина о том, что идет операция по передаче христианских реликвий и ценностей из Лавры в европейские музеи, взбудоражило весь православный мир. Лавра может остаться без мощей и других реликвий.
Думаю, все еще будет, даже без святых мощей. Лавра, конечно, пока она существует и пока в ней еще УПЦ, будет предупреждением режиму Зеленского о том, что отношения между Киевом и Москвой еще не разорваны и не отравлены в той мере, в какой им хотелось бы. Конечно, без святых мощей им было бы несравненно легче, в первую очередь, на духовном уровне, потому что мощи — великое утешение.
На самом Западе у людей нет возможности понять, что такое святые мощи, что такое святыни. Запад и свои святыни счел пережитком прошлого. В западной и римско-католической духовности мощи не представляют ничего особенно важного. Неважно, что святыни перевезут в музеи, потому что весь Запад — коллективный музей, в котором нет места духовности.
Кстати, Ватикан упоминается как место, где мощи могут быть временно помещены на хранение.
Ватикан играет посредническую роль духовного авторитета, который, с одной стороны, должен быть гарантом каких-то справедливых отношений и утешением для кого-то наивного — что «есть Церковь, которая об этом позаботится».
Но я думаю, что больше нет места для такой наивности, потому что это не в первый раз.
Это закономерность, которая повторяется из века в век. Каждый раз, когда происходит катастрофа — или крестовый поход, или турецкие копыта, разорявшие Константинополь — реликвии обычно оказываются в Венеции, Париже или Милане и Кельне.
Скандал со святыми мощами показывает, в каком смысле Украина уже не название страны, а лишь пространство, внутри которого правит коллективный Запад. Эта новость говорит о том, что ткань отношений между православными и западными христианами после этого еще больше разорвется.
Ведь, если мы знаем, что для возвращения мощей святителя Григория Богослова из Ватикана в Царьград потребовались столетия, то становится очевидно, что это не мера временного сокрытия, а мера долгосрочного изъятия православных мощей.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.