Михновский-Шевелёв-Жадан – три антигероя Харькова

Комфортная жизнь в родном городе — это не только уютный дом и приемлемые цены на товары, но и когда никто тебя не смеет «грузить» и учить «любить родину». Для меня как для жителя Харькова, как минимум, в седьмом поколении, совершенно нестерпимо видеть, как город пытаются лишить своей памяти и поменять «минус» на «плюс» в восприятии некоторых персоналий.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор – Киев»  в Facebook, Одноклассниках или Вконтакте

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Взорвать Пушкина и получить доску

Вирус русофобии в Харьков подсадил действительно не совсем здоровый человек. Николай Михновский, секретарь известной харьковской помещицы и филантропки Христины Алчевской,  написал книгу «Самостийна Украина» в 1900 году. В 1904 году Михновский , ранее пришедший к выводу о необходимости террористических методов борьбы за свои идеи, принимал участие во взрыве памятника Пушкину. Пушкин устоял, а на постаменте специально сохранены изъяны — в память о первом русофобском теракте.

Михновский имел одиозную репутацию даже среди своих соратников по украинскому движению, которых отпугивал его радикализм и экстремизм. Например, президент УПН Михаил Грушевский  видел в Михновском человека «со способностями, но и с ещё большими амбициями, с сильной склонностью к авантюризму, интригам и демагогии». В своих поздних воспоминаниях даже называл его «фашистом».

Симон Петлюра критиковал Михновского на страницах журнала «Украина», обвиняя его в «ограниченности» и «узкости». Владимир Винниченко в одном из своих ранних юмористических произведений «Поміркований та щирий» создал непривлекательный образ самостийника Данилы Неприкосновенного, в котором можно узнать черты Николая Михновского. Вне узкого круга единомышленников Михновский оставался нежелательным, непонятным и даже небезопасным.

О взглядах Михновского может дать определенное представление, его оригинальная трактовка десяти заповедей:

«1. Одна, единая, неделимая, от Карпат и до Кавказа независимая, свободная, демократическая Украина — республика рабочих людей.

2. Все люди — твои братья, но москали, ляхи, венгры, румыны и евреи — это враги нашего народа, пока они господствуют над нами и обирают нас.
3. Украина — для украинцев! Итак, выгони отовсюду с Украины чужаков-угнетателей.
4. Всегда и везде используй украинский язык. Пускай ни жена твоя, ни дети твои не оскверняют твой дом языком чужаков-угнетателей.
5. Уважай деятелей родного края, ненавидь врагов его, презирай оборотней-отступников — и хорошо будет всему твоему народу и тебе.
6. Не убивай Украину своим равнодушием к всенародным интересам.
7. Не становись ренегатом-отступником.
8. Не обворовывай собственный народ, работая на врагов Украины.
9. Помогай своему земляку прежде всех, держись в центре товарищей.
10. Не бери себе жену из чужаков, поскольку твои дети будут тебе врагами, не дружи с врагами нашего народа, поскольку ты даёшь им силу и отвагу, не создавай союзы с угнетателями нашими, поскольку будешь предателем».

В 2005 году на старом губернаторском доме, а позже — университетском здании в Харькове появилась мемориальная доска Михновскому. А сам Михновский закончил жизнь, повесившись на одной из яблонь в тихом киевском дворике…

                    Дом, во дворе которого на яблони повесился основатель украинской                      националистической идеи «Украина для украинцев» Михновский.

                         Сообщение в киевской газете

Предатель без доски

В Харькове со знаменитого дома «Саламандры» в 2013 году все-таки исчезла мемориальная доска филологу Юрию Шевелеву. Появилась ночью, за полтора дня до официального времени открытия. Наблюдая за тем, что разворачивалось вокруг этого события, иной посторонний комментатор мог бы заметить: «Город разделился на тех, кто «за» и «против». Впрочем, оставим такие оценки посторонним. То есть тем, для кого Харьков — не родной дом нескольких поколений, а место, где каким-то образом оказался и, возможно, там повезло состояться.

Да, его заслуги в области филологии признаны, и до сих пор по его книгам учатся. Если бы на университетской кафедре украинского языка, где он когда-то работал, открыли стенд или даже доску, то мало кто бы в городе заметил, что творится за спиной вузовского вахтёра. Ну, пошумели бы в ученом совете ХНУ им. Каразина или, максимум, пришел бы «нагоняй» из министерства. А вот в центре города — это совсем иное дело.

Харьков жил и живет своей жизнью, далеко не во всем совпадающей с историей своего старейшего вуза. И люди, работавшие и учившиеся там, в отличие от замкнутого мирка англосаксонского кампуса, живут не только формулами, лекциями и семинарами. Они сталкиваются с жестокими реалиями войн, смен власти и экономических экспериментов. И вот в этой самой «агрессивной среде» тот или иной персонаж просто вынужден проявлять гражданскую позицию. Шевелев экзамен на право попасть в список городских героев не сдал. И не просто не сдал, но был навсегда отчислен из числа горожан не просто за «аморалку» или доносы на коллег (что, кстати, сам Шевелев и не скрывал), а за измену, за переход на сторону врага.

Он взирал на трагедию своего города в первую военную зиму отстраненно: «Я не обвинял немцев за полное пренебрежение харьковским населением, за разруху и голодную смерть десятков тысяч в городе. Советская система уничтожения и выжженной земли создала такие условия, что поставки даже собственному войску были для немцев проблемой невероятной трудности, они были просто не способны заботиться о населении», — писал он в своих мемуарах.

А вот как он решил жилищный вопрос: «Одна тяжелая проблема советского времени — жилищная — теперь разрешилась легко и просто. Покинутых помещений и комнат было множество. В нашей пятикомнатной теперь стояло налегке три комнаты — одну покинули Бимбаты, еврейская семья, он фармацевт, она зубной врач, третью — его сестра; а вторые две комнаты остались после выезда семьи энкаведиста, тоже евреи. В две комнаты мы и вселились».

Более того, он активно сотрудничал в газете «Нова Україна». Там подводилась идеологическая база и под уничтожение евреев (статьи «Жидівський месіянізм та вбивство народів», «Виселення жидів як засіб порятунку», «Жиди – найбільший ворог людства», «Жиди винні» авторства самого Й. Геббельса), и под отправку людей на рабский труд в Германию («Українські робітниці у Німеччині») и просто восхваляла нацизм («Гітлер — визволитель», «Державний муж і воєначальник Адольф Гітлер», «Альфредові Розенбергу — 50»). И здесь же работал Шевелев.

«Юрий Владимирович Шевелев — предатель, дезертир, пособник фашистов в оккупированном Харькове», — заявил на своей странице в социальной сети тогдашний глава Харьковской обладминистрации Михаил Добкин. Харьковский городской голова Геннадий Кернес сказал, что никто не может упрекнуть харьковскую власть в том, что она мешает увековечивать память выдающихся ученых. Однако когда топонимическая комиссия принимала решение об установке доски, от нее скрыли то, что Шевелев был пособником фашистов. Мэр сообщил депутатам, что обратился в СБУ с просьбой предоставить документы по Шевелеву.

В ответе облуправления СБУ говорится, что хотя уголовного дела относительно Шевелева нет, но есть уголовное дело 036321 в отношении руководителя газеты «Нова Україна» Шульгина, который показал на Шевелева, который был активным сотрудником этой газеты. Горсовет 65 голосами из 100 принял решение, а неизвестные его, можно сказать, исполнили.

Вот такие статейки мог редактировать известный украинский националистический филолог Шевелёв

После установления новой пробандеровской власти снова делаются попытки вернуть на место доску Шевелёву… И среди активных фанов и тогда, и сейчас был писатель Сергей Жадан.

Получить по морде и не понять…

1 марта 2014 года харьковчане выбросили заезжих правосеков и их местных сторонников из здания облгосадминистрации. Люди, собравшиеся на площади, устроили коридор позора захватчикам. Среди тех, кто прошел по нему и удостоился тумаков — писатель Сергей Жадан. Да, это тот самый автор, который в 2004 году жёг книги губернатора Евгения Кушнарева, а затем светился на всех майданах и майданчиках. Это тот самый, кто навязывал в качестве героя Шевелева. Кстати, он лауреат многих литературных премий… правда, почему-то почти исключительно немецких…

                   Жадан на евромайдане

                      Он же в период захвата облгосадминистрации в Харькове

Жадан, получая тумаки и подзатыльники, видимо, и тогда не понял, что он навсегда останется одной из самых ненавистных большинству харьковчан фигур. Вместе с Михновским и Шевелёвым.