Максим Равреба: Белая книга о Белой Гвардии Украины

Максим Равреба, тележурналист, Киев

Белая Гвардия, ее сюжет – это то, что происходило со мной все три месяца противостояния с майданом. Один в один. Все было. Жизнь в хрупкой, странной, гетманской стране за кремовыми шторами, частная практика независимого журналиста и писателя, лихие и удалые товарищи за братским столом, которые пьют, а потом разъезжаются по домам, не переставая хвастать и грозиться. Поезжайте, господа на Украину и формируйте ваши части. И прослезился. Каналья-Гетман! Ууууу – овощ! И грезы, грезы. Офицерские части, сербские квартирьеры, синегалезы, мортирный дивизион. Кто честен и не волк – идет в добровольческий полк! А потом похмелье и мои яростные, совершенно пустые скитания по разрушенным и сожженным улицам, 20 февраля, в дурацкой, бесполезной советской каске СШ-68, при виде которой от меня шарахались прохожие, приставания к бойцам зачислить меня к себе в часть, дать в руки оружие, чтобы защитить свою погибающую страну. Брошенная Мариинка. Гробы. Рядовой Теплюк, прапорщик Иваненко, старший лейтенант Гончаров, старший лейтенант Евтушок, старший сержант Цвигун, рядовой Третьяк, старший прапорщик Федюкин.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Подпишитесь на новости «Навигатор – Киев» в Facebook, Одноклассниках или Вконтакте

Подумайте! Междоусобные брани!

-Так им и трэба! – свистели из монитора миллионы черных голосков из-за черных квадратиков.

Доктор Курицкий и доктор Курицький. Кот и кит.

Цепи ментов, гордые преторианцы Беркута в холле гостиницы Киев, стреляющая им в спины трассирующими очередями, выдающими расположение, телевизионная плазма. Тревожные звонки о блокированных в своих частях разнузданными толпами майдаунов, ВВ-шниках. Короткое прощание с пацанами, в гражданском, на Одесской трассе.
Американцы победили. А где же сенегальцев роты? Союзники – сволочи…

Мноогая Лееета! Петурра. Паника, бегство. Стий, стий! Лампа-царевна, спальня, портрет… И Юлия – надежда…

Потом тяжелая, нелепая, толстая мортира в комнате. Невозможно будет нормально писать из-за нее! Назойливые друзья, неумелые соседи, бестолковые, лукавые коллеги-журналисты ничего не могут предпринять, чтобы выкатить неуместное в квартире киевской хрущевки артиллерийское орудие на балкон. Приперся знакомый, погибший капитан Беркута, притащил тонну мокрой бумаги из Межигорья. Дочь, всегда такая милая, такая комичная и умильная, вдруг превратившаяся в неловкую тюху, которая расхаживала по квартире длинно, дурацки и делала все самое ненужное, беспокойное, что отравляет мирному человеку жизнь на цейхгаузном проклятом дворе. И совсем бы замучили серые фигуры, начавшие хождение в личку со своей злобой и трусливой ненавистью, если бы не восстал дух мой, дав энергию отпора. Фиксировать окаянные дни, собрать и сохранить для Победы Белую книгу.

Белая книга о терроре против народа Украины. Страницы покрыты фотографиями с короткими подписями. Только факты, никаких домыслов. Вот чиновники, которых бешеная толпа избивает, ставит на колени, привязывает к столбам, приковывает к сцене, поливает ледяной водой, как генерала Карбышева. Вот фотографии, которые в те февральские и мартовские дни присылали мне знакомые, живущие в высотках на Окружной дороге Киева. Оттуда открывается панорама киевских околиц, застроенных в тучные докризисные годы особняками. Это была гордость владельцев и предмет устремлений остальных. Каждый день мне присылали фотографии этих особняков, охваченных пламенем. Самооборона и все, что ей представлялось, разъезжало по столице, где есть, что и у кого взять. Хозяева сами выносили все деньги бандитам и помогали грузить свое имущество в автомобили мародеров.

Вот сумасшедший майдан. Скопление чужеродной, инопланетной биомассы, которая умеет только питаться и расти. Как раковая опухоль. Злокачественная поверхность бугрилась и выбрасывала в разные стороны липкие щупальца, захватывавшие все новые жертвы. Банды с майдана чувствовали себя как на оккупированной территории. Пьяные ублюдки, с автоматами, на дорогих машинах, украденных из чьих-то гаражей, наведывались к «врагам революции». Запугивали, похищали детей, заставляли переписывать имущество на неизвестных никому «пострадавших родственников небесной сотни». И я надолго запомню, как организация под названием Стоп цензуре, никому не известное охаренное лицо бездарной Наталии Соколенко, которая требовала от олигархов не пускать меня больше на работу в прессу, не приглашать меня на передачи, объявить меня персоной нон-грата в украинском медиа-пространстве. И не только меня а и других, инакомыслящих журналистов-патриотов.

Я помню, как вандалы сбрасывали памятники. Ленину, вождям революции, создавшим УССР, советским солдатам-освободителям. И омерзительные журналисты, аплодировавшие негодяям и неандертальцам. Эти же борзопишущие мерзавцы, спустя совсем немного времени, захлебывались от восторга, приветствуя Одесскую Хатынь. Героев Куликова поля, сожженных заживо в Доме профсоюзов фашистской толпой, привезенной на деньги олигархов в прекрасный, интернациональный город, который до того, никогда слыхом не слыхивал об украинском фашизме. Разве что во время Великой Отечественной. А потом, 9 мая, в День Победы, я надевал Георгиевскую ленточку и как ковпаковский партизан-подпольщик шел через оккупированный Киев, чтобы положить букет цветов к памятнику Неизвестному Солдату, освободившему Киев в 1943-м. А вечером, приподнятое, праздничное настроение было испорчено, когда я узнал о ритуальной бойне устроенной фашистским карательным батальоном в Мариуполе. Это было началом страшной, бессмысленной, кровавой бойни, развязанной украинскими фашистами на Донбассе. Бомбежки и обстрелы каждый день загоняют процветавшие когда-то промышленные города УССР в неолитическую стоянку, где добывают огонь трением и пашут деревянной сохой. Ежедневные картины все новых жертв киевской хунты не дает заснуть до пяти или шести утра.

А когда засыпаю, порой во сне является Захаров, растерзанный 18 февраля, толпой майдаунов во главе с Татьяной Чорновил в штабе Партии Регионов. И Дементьев, захваченный там же, прошедший Голгофу, когда толпа вела его через центр Киева, глумясь и избивая. Он запомнился мне навсегда разорванной бело-бордовой от крови рубахой,  окровавленным лицом. Оба были терновых венках и спели:

– Жить, будем жить!!

– А смерть придет, помирать будем…

Булгаков видел гораздо дальше, чем мы могли себе представить. И это значит, что неслыханные несчастья, которые обрушились на нашу страну, закончатся нашей победой. Мы Победим и предъявим своей Белой Книгой беспощадный счет фашистам.