С тех самых пор, как в качестве побочного следствия СВО на Украине появился и вошел в медийный обиход и бюрократический вокабуляр – термин «освобожденные территории Украины», не утихают и дискуссии о том, как именно проводить их интеграцию в состав РФ. И тут мы сталкиваемся с одним странным и очень вредным мифом.
Речь идет о всеобщей убежденности в обязательной необходимости проведения некоего референдума или даже череды референдумов, которые легитимизируют волю населения освобожденных областей стать частью России. Причем, люди, озвучивающие такие идеи, зачастую даже не подвергают сомнению сам тезис. Мол, ну а как иначе-то? Референдуму – быть!
Между тем, ни аргументы практического порядка и политической целесообразности, ни имеющийся в нашем распоряжении исторический опыт расширения нашей страны в 20 веке – не подтверждают безальтернативной необходимости таких референдумов. Иначе говоря, они могут проводиться, а могут и не проводиться. В любом случае это не догма, а гибкий и вариативный инструмент достижения поставленной цели.
Во-первых, непонятно зачем вообще нужны такие референдумы, какую задачу они выполнят и кого должны впечатлить. Украинских граждан проживающих в соответствующих областях? Так те, кто выбрал Украину, уже оттуда выехали в направлении Киева, как это произошло и в Донбассе. А те, кто впоследствии все же захотят выбрать Россию, но сегодня предпочитают пересиживать военное время в безопасном далеке, сделают это потом, когда все устаканится.
Может быть, проведение референдума в чем-то убедит официальный Киев и тамошний режим? Опять же нет. Не будем сами себя обманывать и замыливать глаза. Если в Киеве сохранится текущий режим, он никогда не признает потерю контроля не только за рассматриваемыми тут областями, а вообще ни над пядью территории Украины по состоянию на январь 2014 года. Разве проведенный в Крыму в марте 2014-го референдум как-то мешает Киеву вопить вот уже восемь лет об «оккупированном Крыме»? То-то же.
Реклама
В официальном украинском вокабуляре территории, которые мы считаем освобожденными, так и будут фигурировать в качестве «временно оккупированных». Тем более – бессмысленно целеполагание соответствия процедуры присоединения украинским законам и конституции. Последние не дают областям такого права от слова вообще.
Иначе говоря, любой референдум о выходе из состава Украины по украинскому законодательству – априори незаконен. А значит, нет никакого смысла оглядываться на это законодательство и пытаться ему потрафить. Все равно эти старания никто не оценит.
Или, быть может, референдум стоит проводить с оглядкой на гипотетическое международное признание этого мероприятия? Опять-таки, не будем себя обманывать: мнение т. н. «мирового сообщества» относительно российских претензий уже давно сформировано и известно, и оно не в нашу пользу.
Сугубо теоретически возможен какой-то референдум о самоопределении под контролем ООН и ОБСЕ, как в полупризнанном Косово или как в Южном Судане или Восточном Тиморе. Однако, во-первых, никто не даст нам его провести при наличии на территории российских войск – их в таком случае наверняка потребуют заменить контингентом миротворцев ООН.
Во-вторых, исходя из мировой практики понятно, что теоретически шансы на признание может получить лишь такой референдум, в ходе которого равные шансы для агитации имеет и противоположная сторона. В нашем случае – это Украина, ее «агитаторы» и ее пропагандистские СМИ, которым придется обеспечить на период агитационной кампании зеленый свет. А оно нам надо?
Наконец, в-третьих, даже перечисленные выше вероятности, сегодня, в условиях антироссийской истерии, выглядят откровенно фантастическими.
Да и федеральный закон “О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации” также не содержит никаких норм об обязательном проведении референдумов в случае, если речь идет о принятии в РФ в качестве нового субъекта части иностранного государства.
Общим местом являются отсылки дискутирующих на данную тему к опыту вхождения Крыма в РФ. Однако история с присоединением Крыма и юридический способ, которым оно было осуществлено – совсем не повод для создания вокруг них карго-культа, основанного на механическом бездумном повторении определенной последовательности событий в расчете на аналогичный результат.
Следует понять: «крымский вариант» – это не готовый шаблон для масштабирования в любой непонятной ситуации, а во многом историческая случайность, обусловленная особенностями момента, автономного статуса полуострова в составе Украины и особенностями украинского законодательства.
Ведущую роль в крымском варианте сыграло само наличие работающего легитимного состава не разбежавшегося, как местные советы в том же Донбассе, Верховного Совета Крыма. Готового проголосовать за проведение легитимного референдума. Ничего подобного ни на Херсонщине, ни в Запорожье, ни на Харьковщине сегодня просто нет.
Зато там есть и активно развиваются структуры военно-гражданских администраций, выполняющих функцию временных органов управления военного времени.
При должной проработке этого вопроса именно сетка ВГА может стать провайдером относительно быстрого проведения формальных процедур, предшествующих принятию новых субъектов в состав РФ.
Какие это могут быть процедуры, если вывести за скобки референдумы, показывает обращение к опыту не столь давнего прошлого.
Например, вхождение в состав СССР путем воссоединения с УССР шести западноукраинских областей осенью 1939 года было проведено на основе удовлетворения Верховным Советом УССР обращения от Народного Собрания Западной Украины (аналогичное обращение от такого же Народного Собрания Западной Белоруссии ушло тогда в Минск).
Что такое было Народное Собрание Западной Украины? Это временный представительный орган типа Учредительного Собрания или Земского Собора, формируемый по особой процедуре для принятия каких-то важных для государства единоразовых решений. Нечто похожее, к слову, недавно сделал Лукашенко в Белоруссии, созвав Всебелорусское народное собрание для утверждения новой Конституции страны.
В начале сентября 1939 года территория польской Украины перешла под контроль Красной Армии, а уже к концу октября были проведены выборы в Народное собрание – по разработанному «с колес» временному положению, тогда же, в конце октября, делегаты проголосовали за вхождение в состав УССР, а уже в начале ноября того же года, то есть спустя пару недель, в Киеве удовлетворили эту просьбу легитимных представителей территорий, и они стали частью союзной республики. Без всяких референдумов.
С присоединением к СССР Калининградской области вышло еще проще – не понадобилось не то что референдума, но даже и созыва Народного собрания. В июле 1944 г. между правительством СССР и просоветским Польским комитетом национального освобождения было заключено Соглашение о советско-польской границе, в одной из статей которого говорилось о том, что «северная часть Восточной Пруссии с городом и портом Кёнигсберг отходит к Советскому Союзу, а вся остальная часть Восточной Пруссии, а также Данцигская область с городом и портом Данциг, отходит к Польше».
При том, что сам упомянутый Польский комитет был самопровозглашенным, никем не уполномоченный и международно не наделенный правом принимать какие-то решения от имени поляков. Но важнее было право сильного. СССР победил в войне, а победителей не судят.
На переданной СССР территории был организован Кёнигсбергский особый военный округ, 7 апреля 1946 года указом Президиума Верховного Совета СССР на территории округа была образована Кёнигсбергская область в составе РСФСР. Спустя несколько месяцев Кёнигсбергская область была переименована в Калининградскую, а город Кёнигсберг — в Калининград.
Схожим образом обстояло дело и с вхождением в СССР Республики Тыва (кстати, малой родины нынешнего министра обороны Сергея Шойгу). В августе 1944 года сессия Малого Хурала независимой с 1921 года и признанной Москвой Тувинской Народной Республики приняла декларацию о вхождении в состав СССР, обратившись с ходатайством принять ее на правах автономной области в РСФСР. Что и произошло 11 октября 1944 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР. Референдум по этому вопросу не проводился.
Возвращаясь к современности. При наличии политической воли – нет никаких проблем в том, чтобы сформированные в освобожденных областях представительские органы власти, пускай даже самопровозглащенные (в этом нет никакой беды, народные собрания западной Украины и Белоруссии были точно такими же) обратились с соответствующими просьбами в Москву – к президенту и Федеральному Собранию России.
Ждать же у моря погоды, рассчитывая, что в серой зоне с неопределенным правовым статусом и принудительно разорванными связями с Украиной, каким-то образом сама собой наладится нормальная жизнь, повысится уровень этой жизни, в полной мере заработает экономика и будет обеспечена безопасность жителей, которые, дескать, в достаточной мере проникнутся дистанционным российским патриотизмом и русским духом и «через собственный желудок» убедятся в преимуществах российского статуса территории – это довольно инфантильный и безответственный подход.
Опыт ДНР и ЛНР говорит о том, что в условиях санкций и вялотекущего военного конфликта ждать налаживания мирной жизни по щучъему велению можно годами – как говорится до новых веников. Именно поэтому необходимо переставить местами приоритетность задач, поставив лошадь впереди телеги, а не наоборот.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.