Активизация британских спецслужб на Балканах: чего ждать России

Для чего британцы снова начали активничать на постюгославском пространстве? Как внешние игроки эксплуатируют внутренние балканские противоречия в своих интересах? Почему в Боснии власти вовсю используют исламский фактор, а в Косово – нет?

На эти и другие вопросы корреспонденту «ПолитНавигатора» отвечала профессор НИУ ВШЭ, руководитель Отдела черноморско-средиземноморских исследований Института Европы РАН Екатерина Энтина.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

С чем, на ваш взгляд, связано появление на Балканах спецпредставителя от Великобритании? Раньше, если мне не изменяет память, Лондон действовал в общем оркестре с США, ЕС и НАТО, а теперь затеял собственную игру? Да и человек для этого – Стюарт Питч, выбран не случайный – известный натовский генерал, командовавший авиацией НАТО в Косово сразу же после кровавого 1999 года.

– Связано это со вполне очевидными обстоятельствами: еще до выхода из ЕС Лондон активизировался в регионе. Для него присутствие на Балканах – это часть его исторического присутствия в Европе, возможности влиять как на структуру безопасности, так и на структуру международных отношений в рамках европейского континента, поэтому в его возвращении ничего удивительного нет.

И то, что именно сейчас назначен спецпредставитель от Британии говорит о формировании собственной британской концепции присутствия на Балканах, или, по крайней мере, ее актуализации. Естественно, что эта концепция формируется в рамках евроатлантической линии и в первую очередь тандема Лондон-Вашингтон.

Но я уже несколько лет говорю, что Великобритания имеет свои самостоятельные задачи, серьезно отличные от задач Европейского союза в регионе: для нее Юго-Восточная Европа – это возможность оказывать дестабилизирующее влияние на внутренние процессы в ЕС. Что было плюс-минус очевидно и во время ее нахождения внутри ЕС, сейчас это востребовано в том числе и в связи с обострением всех этнотерриториальных и межнациональных противоречий, которые остались на Балканах в качестве наследства от гражданских войн периода распада последней Югославии.

В чем же британская политика отличается от политики того же ЕС, и какой негатив может принести в общеевропейскую политику?

– От политики США она принципиально не отличается ничем. Это попытка укрепляться и влиять на международные отношения через балансирование крупных национализмов в регионе, в первую очередь албанского, поэтому здесь я бы не стала серьезно разделять политику Вашингтона и политику Лондона. Другое дело, если Вашингтон воспринимает Балканы исключительно геополитически, как разменную карту в большой игре, то для британцев регион разделен на более мелкие зоны. Включает в первую очередь работу на албанском направлении, выработанному на протяжении веков – они традиционно всегда опирались на них. Во вторую – возможность более серьезно включиться во внутренние европейские игры в рамках обостряющегося вопроса в Боснии и Герцеговине.

Балканы интересны всем, в первую очередь, и это, к сожалению, можно констатировать, как разменная монета в более крупных играх, в более крупных противоречиях, как зона, где объективно сталкиваются интересы всех великих держав. При этом ни для одной из крупных сил, ни для одного из крупных международных игроков, пожалуй, за исключением Европейского союза, для которого Балканы – зоны собственной неотъемлемой безопасности и в прямом, и в переносном смысле, ни для кого Балканы не являются зоной ключевых национальных интересов, где потери могут дорого стоить.

Мы можем говорить о том, что это еще и часть игры против России? Хотя бы исходя из того, что из уст политиков – союзников Запада на Балканах, постоянно раздается: «Россия и Сербия дестабилизируют регион», «Сербия – это плацдарм влияния России»….

– Это вполне нормальный и абсолютно естественный политический дискурс в условиях конфронтации России и Запада в целом. Возвращаясь к предыдущей мысли, Балканы – это одна из зон противостояния, конфронтации, более ожесточенной, менее ожесточенной по линии Россия – Западный мир, в целом, в которой существенных потерь никто не несет. Это зона, где у всех международных игроков за исключением ЕС плюс-минус развязаны руки, и она представляет определенный интерес для всех, но этот интерес не является ключевым и критическим.

Интересно ваше мнение, как эксперта, почему команда Байдена и демократов делает ставку на ястребиную стратегию на Балканах? Заметно же, что именно с его приходом ситуация на полуострове обострилась.

– Я считаю, что напрямую это связывать нельзя. Мы все время ошибочно пытаемся связать международные процессы вокруг Балкан и американскую позицию как принципиально меняющуюся в зависимости от администраций. Отличия у республиканцев и демократов действительно есть. Но их нельзя абсолютизировать. В регионе достаточно собственных самовозгорающихся и обостряющихся проблем. Это весь клубок нерешенных этно-территориальных противоречий, серьезные социально-экономические проблемы, мощная демотивация населения, отсутствие понимания перспектив развития. Если мы более глубоко посмотрим – сегодня в регионе наблюдается продолжающийся процесс складывания и развития национальных государств и идеологий, который многократно на Балканах в истории прерывался.

Не стоит забывать и о том, что местные элиты – политические, интеллектуальные – всегда воспринимали международные противоречия на Балканах как своего рода внешнюю рамку, оболочку их внутренних проблем. Они, безусловно, какое-то влияние оказывают, но до определенных пределов, обострение на Балканах нельзя связывать только с активностью великих держав, а короткие периоды стабильности – с их примирением.

Я бы это напрямую с Байденом не связывала. Хотя, безусловно, приход демократической администрации, как и самого Байдена, который отличался своей яркой антисербской позицией в 90- годы, свою роль играет. Но в каком плане? Приход команды Байдена у сербов вызывает справедливые опасения. А также субъективные надежды демократическая администрация не может не вызывать у албанцев, которые исторически опирались именно на демократические администрации США.

При этом сложно отрицать, что сербско-американские отношения – даже экономические – укрепляются, а работа правительственных сил в Белграде направлена на сближение с Вашингтоном.

И все-таки я бы с вами поспорил, при Трампе делался акцент на экономическую интеграцию региона, и было подписано Вашингтонское соглашение, которое при Байдене не работает, что отметил, в частности, бывший его представителем на Балканах Ричард Гренелл.

– Вашингтонское соглашение – это один из нескольких сюжетов, которые существуют между Белградом и Вашингтоном. И Вашингтонские соглашения были обречены потерпеть формальный крах с приходом новой администрации хотя бы в силу того, что они заключались Трампом в рамках финального этапа предвыборной кампании и представляли собой в целом яркое и по содержанию соглашений неожиданное внешнеполитическое достижение.

Это был последний аккорд в предвыборной кампании, и попытаться его денонсировать администрация Байдена была просто обязана. С точки зрения логики развития внутриамериканских процессов, борьбы внутри американского истеблишмента. При этом не стоит думать, что на деле преемственность действий американцев на Балканах принципиально нарушена. Это видно и в целом по отношениям Вашингтона с ЕС.

_{Вашингтон изменил риторику, но не общую логику, направленную на жесткое подчинение императивам внешней политики США и их интересам как в двустороннем формате, так и в рамках НАТО. Пресловутые 2% отчислений в кассу НАТО были и остаются связанными не только и не столько с финансовой составляющей, сколько с принципиальным недовольством Вашингтона тем, что его европейские партнеры по НАТО на протяжении двух десятилетий позволяли себе занимать контрамериканскую позицию. Вспомните Ирак, Афганистан и других.}

Возвращаясь к присутствию Британии в регионе: лидер «Радикальной партии» Воислав Шешель заявил, что по его данным британские спецслужбы причастны к относительно недавнему обострению на севере Косово. Об этом же намекнул и президент Сербии Александр Вучич….

– Думаю, что это не исключено. Вполне.

Насколько высок вариант использования внешними игроками исламского фактора? Хотя невооруженным взглядом видно, что в разных странах региона к нему относятся по-разному. Так, если в том же Косово власти официально стараются следовать европейской повестке – преследуют и сажают местных исламистов, выступают против насилия над женщинами в семьях, то в Боснии и Герцеговине бошнякский лидер Бакир Изетбегович добивается изменений армейских правил, ради того, чтобы военнослужащим было разрешено носить бороды и хиджабы.

– Я бы тут развела исламский фактор и формирование национальной государственности на основе национального самосознания. Чем в этом отношении принципиально отличается Косово от Боснии и Герцеговины? И почему Косово идет, как вы заметили, в русле европейской повестки, а Босния и Герцеговина – в русле этно-религиозной?

Для Косово формирование государственности, и для албанцев формирование их государственности национальной в каких-либо границах это ни было – Косово, Великая Албания, и так далее – не привязано к религиозному фактору. Не только потому, что албанцы принадлежат к разным религиозным группам и в большей степени связаны не конфессионально, а кланово. Но и потому, что у них есть целый набор национальных признаков, по которым они отличаются от других этносов и народов региона. Это и отдельная языковая группа, и отдельная история, и культура. Таких сюжетов у албанцев очень и очень много, как и очень много инструментов для формирования собственного национального государства не на религиозной базе. Для них фактор, что значительная часть албанского населения и превалирующая часть албанского мира Косово по вероисповеданию мусульмане, не является существенным.

_{В то же время, если мы возьмем бошняков, то для них национальное самосознание и государственная самоидентификация фактически проходит только по линии религии. Мы прекрасно помним, что бошняки по большей части – отуреченные сербы, их язык ничем не отличается от сербского языка, есть некоторые искусственные нагромождения, но не более того. У них вообще нет никакой истории отдельной государственности ни в каком виде.}

И при этом с момента заключения Дейтонских соглашений Босния и Герцеговина строго развивается по принципу разделения по национальному признаку. Поэтому то, что делает Изетбегович в меньшей степени связано с исламизацией, но в гораздо большей степени связано с окончательным обрамлением бошняков как отдельного этноса, отдельной нации, которая в том числе имеет право на государственность и так далее. То есть это один из элементов игры во внутренних процессах Боснии и Герцеговины по созданию боснийского государства, я бы назвала это так.