Андрей Соколов – гражданин России, который два года провел в тюрьме на Украине за то, что как волонтёр решили в 2014 году помогать защитникам Донбасса. Доставка гуманитарной помощи украинскими силовиками была квалифицирована как финансирование терроризма. Однако, отбыв срок за решеткой, Соколов был тут же схвачен вооруженными сотрудниками СБУ без всяких оснований.
Он – один из тех, кто содержался в тайной тюрьме СБУ. Их наличие категорически отрицает Киев. Однако данные уже просочились в комиссию ООН. Это интервью – не только фиксация преступлений националистического украинского режима.
О плене и о ситуации на Украине бывший политзаключенный и заложник рассказал обозревателю “ПолитНавигатора” Валентину Филиппову.
По словам Соколова, в России многие до сих пор не понимают правовой ситуации на Украине. Россия там считается страной-оккупантом со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями. Любой сотрудник правоохранительных органов или вооружённых сил России считается уголовным преступником. К террористами приравниваются не только те, кто с оружием в руках защищает свою землю, но и любой сотрудник предприятия или учреждения с территории Народных Республик.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в Telegram, Facebook, Одноклассниках или Вконтакте
Реклама
Валентин Филиппов: Андрей, здравствуйте. С возвращением Вас.
Андрей Соколов: Добрый день, добрый вечер.
Валентин Филиппов: Расскажите Вашу историю. Вы должны были быть освобождены еще в апреле, но этого не произошло.
Андрей Соколов: Еще 15 апреля суд вынес мне приговор. Мне назначили наказание уже отбытое. Срок, который я уже провёл в заключении. То есть, два года, семь месяцев, четыре дня. При расчёте день за два, это равняется к тем полутора годам, которые я провёл в следственных изоляторах Украины. И поэтому я освободился в этот же день. 15 апреля 2016 года.
Пропал я по одной простой причине. Меня от здания суда увёз микроавтобус с вооружёнными сотрудниками СБУ, которые меня посадили в него и увезли в город Мариуполь.
Валентин Филиппов: Для чего Вас держали еще полгода – чтобы обменять на кого-то с украинской стороны?
Андрей Соколов: Да, они держали первую, скажем, неделю – две, надеясь на какой-то обмен. Но потом, когда обмены сорвались, когда их вообще не было в течение долгого времени, то я даже не знаю, какая цель у них была.
Валентин Филиппов: Получается так. Вы искупили вину перед правосудием Украины (какое бы оно ни было левосудие). Вас суд отпустил, после чего Вас абсолютно чистого перед законом, собирались ещё менять? И держали полгода
Андрей Соколов: Да. Именно так. Перед законом формально я был полностью чист. Соответственно, меня не было больше, за что держать дальше в тюрьме. Суд меня отпустил на свободу.
Но здесь возникла ситуация чемодана без ручки. И бросить меня было жалко, и держать дальше, тащить этот чемодан без ручки, было тяжело.
Фактически я превратился из человека в какую-то вещь, которую спецслужбы про запас оставили у себя в шкафу. Только шкаф, в виде комнаты подвала здания СБУ, на Георгиевской, 77 в городе Мариуполе.
Валентин Филиппов: Вы всё это время проведённое на Украине, – Вы себя чувствовали политзаключённым или заложником?
Андрей Соколов: В украинском политическом сленге есть такое слово – «заложник». Все украинские военнопленные считаются заложниками. В принципе, исходя из этой точки зрения, можно и с другой стороны военнопленных считать заложниками. Правоохранительной системы, а потом уже и системы незаконного лишения свободы.
Валентин Филиппов: И Вас в результате, таки, обменяли? Или как-то по-другому всё произошло?
Андрей Соколов: По-другому. Менять было просто не на кого. Ни та, ни другая сторона обмена не производила.
Меня сначала держали в подвале, где-то около двух с половиной месяцев. Я совершил попытку побега оттуда. Меня поймали. Опять посадили, только уже в другое помещение. С более строгими условиями содержания, где была видеокамера, где была железная дверь.
И после этого, уже в сентябре, когда, как я потом узнал, приезжала в Украину комиссия ООН по борьбе против пыток, и соответственно могла посетить здание СБУ, меня вывезли с 4 по 10 сентября на частную квартиру, где держали под вооружённой охраной. В городе Мариуполе. После этого опять вернули туда в СБУ. И уже 7 октября мне сказали собрать вещи, я предполагал, что меня опять повезли на какую-то квартиру, но меня повезли в Крым, через Бердянск, Мелитополь, на КПП Чонгар. И там подвели меня к таможне и сказали: «Иди в Россию». Я не знал, меняют ли меня, или просто отпускают.
Но таможенник не смог меня пропустить, потому, что у меня не было какого-то специального разрешения, которое требуется гражданам России для въезда на «тымчасово окуповану территорию».
Валентин Филиппов: То есть, Вас не провели через украинскую таможню?
Андрей Соколов: Я же говорю, меня к таможеннику подвели.
Валентин Филиппов: К украинскому?
Андрей Соколов: К украинскому, да. А он меня не пропустил. Я так понимаю, за отсутствие этого документа.
Валентин Филиппов: Ну, да. Запрещено гражданам России пересечение этой границы.
Андрей Соколов: Соответственно, в течение трёх дней они пытались с начальством договориться – это не получилось. И меня увезли обратно в Мариуполь, где ещё несколько дней удерживали. И только 14 октября меня вывезли на блок-пост, и тогда я смог переехать в Донецкую Народную Республику, доехал до Донецка, и из Донецка на автобусе доехал в Москву.
Валентин Филиппов: Понятно.
Андрей Соколов: О том, что меняют меня, не меняют меня, я ничего не знал.
Валентин Филиппов: А что делали представители Российской Федерации? Существуют консульства какие-то. Вами кто-то занимался?
Андрей Соколов: За всё время, что я находился, вообще, в Украине, с 16 декабря 2014 года по 15 октября 2016 года, это почти два года, за всё время ко мне один раз пришёл консул, вернее, его помощник, из Харьковского консульства России. Он приехал в следственный изолятор в городе Вольнянске Запорожской области, где я находился. Это было в 2015 году.
В Мариуполь, где я содержался до весны 2016 года никакие сотрудники не приезжали, потому, что Мариуполь относится к зоне АТО, туда доступ консулам закрыт.
Валентин Филиппов: Но Российская Федерация располагала информацией, где Вы находитесь?
Андрей Соколов: Да. Мои родители сразу, как я пропал в декабре 2014 года, подняли шум. Связались с моим адвокатом московским. Связались с консульством. С МИДом. Написали заявление о том, что я пропал. После этого, соответственно, были сделаны запросы, в том числе, депутатские. От Государственной Думы Российской Федерации. К властям Украины, мол, где находится, в чём обвиняется….
Когда следствие пошло обычным путём, то где я нахожусь и в чём я обвиняюсь, стало известно и нашим властям.
Валентин Филиппов: К слову, а в чём? Какую статью повесили?
Андрей Соколов: Сначала была, как и у всех. У всех одинаковая. 258 – 3 криминального кодекса Украины. Это создание или сотрудничество с террористической организацией. Донецкая Народная Республика и Луганская Народная Республика по законодательству Украины считаются террористическими организациями.
Валентин Филиппов: Да, по-моему, нет. По-моему, они до сих пор так и не приняли.
Андрей Соколов: По судебным делам проходит именно, как «террористическая». Везде. Иногда ещё есть вариант «преступная». Там другая статья. Но в среднем 258-3 у всех. Она позволяет держать человека, не меняя ему меры пресечения, на не связанное с лишением свободы. То есть, по их законам 258-3 не подпадает ни под какую санкцию, кроме ареста. Даже если мне поменяли её 15 апреля 2016 года в суде на 256, это более лёгкая, она от 3 до 7 лет, по-моему. Она предусматривает подписку. Но это делалось в последний момент.
Это значит, что всё следствие, суд и всё время я содержался в тюрьме. И я не мог попросить изменить меру пресечения, – потому что шёл по 258-3.
Валентин Филиппов: Как правило, люди, отсидевшие в украинской тюрьме, становятся экспертами.
Тысячи людей находятся в Вашем же положении. Обмены всех на всех? – Украина не признаёт их ни пленными, ни заложниками. Они говорят – это преступники. Что делать?
Андрей Соколов: Я бы сказал так. Многие люди до сих пор не понимают правовых отношений, которые сейчас сложились в результате всей этой, так называемой, антитеррористической операции. А именно, что Украина фактически признала Россию, как они называют, страной-оккупантом. А из этого вытекают очень многие юридические осложнения. Например, такие, что сотрудники наших правоохранительных органов, сотрудники вооружённых сил, они на Украине считаются фактически уголовными преступниками. Соответственно, в случае попадания на территорию Украины они будут арестованы.
Не секрет уже, что в Крыму уже несколько дел было со стороны Украины возбуждено по начальникам флота и вооружённых сил России.
Причём, я так понимаю, их заочно, без их присутствия признали виновными. Соответственно такой же отношение к МВД, ФСБ. К армии. А что касается тех чиновников, государственных служащих, которые работают в ДНР и ЛНР, те, вообще, признаны пособниками террористов. И, в случае, если они попадают, едут, например, к родственникам, получать пенсии или дела свои улаживать, на территорию, подконтрольную Украине, они автоматически могут быть задержаны и привлечены по таким же тяжёлым статьям. Как 258-3.
Многие до сих пор этого не понимают. Но это не касается только тех, кто с оружием в руках защищает ЛНР и ДНР.
Валентин Филиппов: Повариха из детского садика, который находится на балансе МВД. У неё всё равно в трудовой книжке написано МВД. И она тоже подпадает.
Андрей Соколов: Я уже не говорю, например, как они возбудили несколько тысяч уголовных дел по статье «измена Родине», на тех сотрудников руководящих органов, МВД, МВС и так далее, которые в Крыму приняли российское гражданство. Для них они все, соответственно «зрадники».
Валентин Филиппов: В Минских соглашениях есть пункт об обмене пленными по формуле “всех на всех”. Однако Украина не соглашается. Что делать?
Андрей Соколов: Обмены шли только тогда активно, когда шли активно боевые действия. Когда боевые действия превратились в «перемирие» так называемое, то обмены почти прекратились полностью.
Поэтому, тут прямая зависимость не от договорённостей, не от разговоров между контактными группами, а от активности боевых действий.
Если они будут идти с потерями двух сторон, потерями в виде пленных, то обмены будут. Если этих потерь не будет, ни одна из сторон не будет заинтересована уступать.
Валентин Филиппов: Понятно. Для того, чтоб они отдавали задержанных, с ними надо воевать.
Андрей Соколов: Да. И наоборот. Иначе это взаимная конфронтация и затягивание до бесконечности.
Валентин Филиппов: Хорошо. Я Вас поздравляю с тем, что Вы на свободе. Что Вы в своей родной Москве. Отпустили Вас 14 октября – большой церковный праздник.
Андрей Соколов: Я хотел бы передать соответственно благодарность и привет тем, кто участвовал и в России, и в Украине в моей поддержке. И не важно, большое это было участие или малое, но внести хоть пять копеек в дело моего освобождения.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.