Во время Евразийского экономического форума в Москве прозвучало резонансное заявление по российско-белорусским отношением.
Правда, сделал его не Владимир Путин или Александр Лукашенко, а президент Казахстана.
«У нас есть в ЕАЭС союзное государство, то есть в мировой политической истории создан уникальный прецедент, или феномен, как хотите, — создание государства по формуле «две страны — одно государство» с единым политическим, юридическим, военным, экономическим, валютным, культурным, гуманитарным пространством. С единым союзным правительством, с единым союзным парламентом, я извиняюсь, и даже ядерное оружие одно на двоих сейчас», – Токаев.
Его российский и белорусский коллеги отреагировали на эти слова рукопожатием, а белорусская госпропаганда преподнесла их как комплимент. Вот только от реального положения дел слова Токаева далеки, да и имел он в виду совсем другое.
Свое выступление лидер Казахстана продолжил фразой о «другом уровне интеграции, представленном его страной, Киргизией и Арменией. Таким образом он не только разделил ЕАЭС на две части по глубине интеграции, но и перечислил, в каких сферах единое пространство с Россией он создавать не собирается.
Реклама
К сожалению, реальность такова, что упомянутые Токаевым единые пространства в Союзном государстве или вообще не существуют, или реализованы далеко не в полной мере.
Про политическое и юридическое пространство – понятно. Есть две страны со своими политическими институтами и законодательством, и именно белорусская сторона всегда последовательно выступала против любых надгосударственных органов, особенно, если они не только совещательные, но и уполномочены принимать обязывающие решения и контролировать их выполнение.
Союзное правительство и союзный парламент существуют лишь в договоре о создании Союзного государства, который подписан еще в 1999 году и до сих пор не реализован. Высший госсовет и Парламентское собрание на эту роль совершенно не тянут. В какой-то степени реализовано единое экономическое пространство, но о едином валютном пространстве уже давно даже речи не идет.
Культурное и гуманитарное пространство тоже какое-то однобокое. Если Россия в этом плане особых барьеров не ставит, то в Белоруссии есть проблемы с тем, чтобы привезти литературу из России и начать ее продавать – все очень жестко регламентируется.
Что касается российских телеканалов – то есть ОНТ, «РТР-Беларусь», «НТВ-Беларусь» и СТВ, на которых основная часть сетки берется от «Первого», «России 1», НТВ и REN-TV соответственно, но это белорусские каналы, белорусские юрлица и часть контента тоже белорусская.
Вообще, список иностранных (для российских здесь исключения нет) телеканалов, разрешенных для вещания в Белоруссии закрытый и даже, например, «России 24» в нем нет.
Следовательно, трансляция абсолютного большинства российских телеканалов в Белоруссии попросту запрещена и если какой-то из провайдеров включит их в свой пакет, у него будут проблемы вплоть до потери лицензии.
Нет общего пространства и в образовании – отсутствие взаимного признания ЕГЭ и белорусского централизованного тестирования создает серьезные проблемы для абитуриентов. Единственная область, где общее пространство сейчас активно выстраивается – это военная. Но военная интеграция – мера вынужденная и еще не так давно Белоруссия резко протестовала против усиления российского военного присутствия на своей территории.
Обо всем этом официальная пропаганда, естественно, не говорит. Более того, когда заходит речь о том, что на самом деле никаких единых пространств не существует, на высказавшего такую крамольную вещь обрушивается шквал критики со стороны приличной части «ябатек». Как же, покушение на «священный и неприкосновенный» суверенитет. Пожалуй, воспользуюсь возможностью ответить здесь таким критикам.
Суверенитет не может быть абсолютным. Ни одно из современных государств не обладает им в полной мере. Международное право и деятельность международных организаций и институтов так или иначе ограничивают суверенные права государств. Государства делятся этими правами ради собственной безопасности, экономического развития и благополучия своих граждан. И именно этими интересами должны руководствоваться руководители государства в своей политике.
Примером относительно эффективного делегирования суверенных прав на наднациональный уровень является Европейский союз. Мало, кто из шумных защитников белорусского суверенитета будет утверждать, что страны ЕС не суверенны, однако там давно выстроены и существуют все те общие пространства, о которых говорит Токаев.
В конце концов, и сам суверенитет Белоруссии – не священная корова. Помнится, 17 марта 1991 года 82,7 процента жителей Белоруссии, пришедших на избирательные участки, проголосовали за сохранение Советского союза. Суверенитет свалился им как снег на голову несколькими месяцами позже, и никаких референдумов по этому поводу не проводилось. Более того, даже три года спустя, Лукашенко пришел к власти под лозунгами восстановления единого государства и в первые годы своего правления последовательно эту политику реализовывал.
Конечно, носителем суверенитета в Белоруссии является народ, и именно ему и решать судьбу этого суверенитета. Но идеология унионизма для республики абсолютно естественна, исторически обоснована и, как минимум, должна иметь право на существование.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.