«Александр Захарченко не погиб. Ищите в лесах Ровенской области»

Почему соратники Александра Захарченко поддержат украинскую версию о том, что глава ДНР не погиб. Что не успел сделать руководитель республики в экономике и за что его ненавидели олигархи. Что сделать, чтобы вся Россия помнила о своих защитниках, воюющих в Донбассе. Об этом в интервью обозревателю «ПолитНавигатора» Валентину Филиппову рассказал Александр Казаков, советник лидера ДНР Захарченко.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Валентин Филиппов: Александр, здравствуйте.

Наше агентство сделало паузу после гибели Александра Захарченко. Нам совсем не хотелось вас дёргать. Мы свои соболезнования, свою позицию высказали, но тяжело было об этом говорить.

Александр Захарченко был главой Республики с 2014 года. Удалось ли ему построить государственную систему в ДНР, что она может существовать, бороться и функционировать в полной мере уже без него?

Александр Казаков: Надо отдать должное, государство построено. Его можно завоевать или отменить, но само оно никуда не денется. Это задел Александра Владимировича.

Что касается экономики, то времени, конечно, не хватило. Сделано было много, и это не о том, что там запущено и восстановлено, а о принципах. Сам Захарченко об этом не очень часто говорил на публике, но без камер это обсуждалось довольно много. Он говорил, что родился в СССР. Только это для него это были не слова из песни, а это была сущностная характеристика.

И они вдвоём с Ташкентом попытались воспроизвести принципы советской экономики, причём, советской экономики 20-30-ых годов. Мобилизационной. Только не совершая тех же самых ошибок. Самое главное, все ключевые отрасли экономики были переведены в госсектор.

Учитывая невероятно трудное финансово-материальное положение Республики, необходимо было всё время удерживать баланс между низкими зарплатами и пенсиями, и при этом низкими тарифами, например. Но тарифы сохранялись на довоенном уровне не потому, что они дотировались. Просто была введена определённая система взаимодействия между теми предприятиями, которые эти тарифы формируют.  Была введена система взаимозачётов. Если ТЭЦ должна шахте, а шахта должна водоканалу, то, замкнув эту историю в круг, все отрасли государственные, эти долги, их общая часть, просто погашалась. Потому что, какой смысл туда-сюда деньги гонять?

Валентин Филиппов: Ну, при «перегонке» денег происходит уплата налогов.

Александр Казаков: Нет, эти налоги не принципиальны. Основные налоги были не эти.

Вторая идея, она ключевая, её, конечно, можно демонтировать, на самом деле, двумя-тремя указами, она возвратная, но она самая сильная. Была создана госкорпорация. В неё вошли крупнейшие предприятия, помимо этого ещё научно-исследовательский институт, но главное – ключевые предприятия.

И вот в чём смысл отсылки к 20-тым, 30-тым годам (Тимофеев об этом много читал, я сам ему книги таскал, и Захарченко учился до самого последнего дня, и истории эти обсуждались с именами тех, кто это делал тогда, это очень осознанная история), у предприятий госкорпорации единый счёт. И этот счёт из предприятий выведен в ЦентроБанк. То есть, деньги предприятий хранятся на едином счету в ЦентроБанке, а это значит, что нельзя тупо снять деньги. Тут ещё и антикоррупционное значение было.

Вот помните советские детективы? Там ограбления проходили всегда в один и тот же день. В день зарплаты.

Валентин Филиппов: Да. Другого варианта нет.

Александр Казаков:А потому, что больше денег не было у предприятия. На государственных счетах эти деньги были.

Но вот возьмём советское время. Можно было с завода машину асфальта украсть, но деньги украсть было нельзя. Их там не было. И у госкорпорации смысл тот же самый. У предприятий денег нет, их нельзя украсть. А если нужно потратить деньги, то предприятие пишет заявку в ЦентроБанк, обосновывает, сколько денег и для чего, и деньги переводят на приобретение оборудования или сырья.

И здесь появляются эти тонкие балансы, когда можно регулировать, особенно у нас, у нас проблемы с сырьём и со сбытом продукции очень тяжёлые, мы же вне правового поля, какое-то предприятие просело, другие его гарантируют. Вся эта сбалансированная система позволяла сохранять, во-первых, рабочие места, во-вторых, наращивать производство.

Вот это то, что успели сделать Захарченко, и в этом ему помогал Тимофеев. И, на самом деле, целый институт академический. Который удалось сохранить, он работает в полном объёме, там классные специалисты.

Валентин Филиппов: Александра Владимировича должны были ненавидеть олигархи. Что украинские, что не украинские.

Александр Казаков: Да. Причём, это не только эстетическая ненависть к тому, кто пытается строить государственную экономику без олигархов. Олигархов у нас не просто не было, они у нас все в чёрном списке, а некоторые, как Курченко (Сергей Курченко, «кошелёк» Виктора Януковича,- прим. ред.), – там распоряжение, что при появлении на территории Республики он должен быть арестован.

Олигархи не просто потеряли возможность влиять на ситуацию, они даже не могли там появиться. И в этом смысле, это была попытка построить другую модель. Не олигархического капитализма и даже не государственного капитализма, а, скорее, социализма с элементами рынка. Потому что частная собственность не отменялась. Малому и среднему бизнесу было тяжело, но правила были всем понятны.

Валентин Филиппов: Но, я понимаю, что частной собственности на средства производства, фактически, не было.

Александр Казаков: По факту – не было. А что такое, вообще, собственность? Моя собственность – это то, на что соглашаются соседи, что это моя собственность. Если они не соглашаются, то моя собственность очень эфемерной становится.

На самом деле, для крупных предприятий и корпораций собственность гарантируется только в системе международного права. Взаимные гарантии собственности. А мы находимся вне системы международного права. Поэтому вопрос собственности для нас был двадцать восьмой. Те предприятия, на которых было введено внешнее управление – там собственник не менялся.

Валентин Филиппов: С точки зрения международного права, собственник остался тот же.

Александр Казаков: Да. Простая история. Харцызский канатный завод. Он был остановлен. Руководство Республики написало письмо собственнику. Он в Одессе, по-моему. Написали ему письмо, что три месяца даётся на то, чтобы зарегистрироваться в юридическом поле Республики и запустить предприятие.

Валентин Филиппов: «Собственник, который живёт в Одессе» – он один из организаторов убийств 2 мая 2014 года, – я думаю, что ему проблематично было бы появиться на территории Республики.

Александр Казаков: Но это его проблемы. А наши проблемы были – запустить предприятие, дать рабочие места. Ему было дано три месяца, он отказался, после этого он остался собственником, но было введено внешнее управление. И завод был запущен. И, кстати, за год вышел на мощности, выше, чем довоенные. Просто продукция востребованная.

Есть такие, я не буду их называть, потому, что они живут на Украине, есть такие собственники, которые согласились на двойное налогообложение. Уж больно хорош бизнес. Они платили нам налоги и на Украине.

У нас было требование простое. Задача была – уровень жизни населения, потому что люди настрадались так, что каждая копейка была на счету. Поэтому, ребята, заводы откройте, запустите заводы, платите зарплату, и мы закроем глаза.

Мы и закрывали до этого, ахметовские заводы работали. Мы же их не глушили. Мы, всё-таки, экономика военного типа. Мобилизационная.

И вот эти принципы, которые пытались реализовать Захарченко и его команда, они были поперёк одного места. А если бы через какое-то время Захарченко избрался влёт в первом туре, я даже процент предполагаю, не меньше семидесяти, мы социологию делали летом, то это – ещё пять лет. И за пять лет эту историю нового социализма можно было сделать невозвратной.

Убили Александра Владимировича накануне сентября, а Захарченко с Тимофеевым собирались ввести, как они сами смеялись, НЭП 2.0. Новую экономическую политику. Изменение налоговой системы. И как раз из корпорации, где аккумулируются финансы, предполагалась выдача кредитов предпринимателям частным, в основном, среднего бизнеса, которые были готовы запускать производства. Строить цеха, заводы. Им давались бы кредиты под минимальные проценты или доля участия государства в этом.

Экономическая ситуация бы стартанула. Но, насколько я понимаю, эта программа была просчитана в институте, но не была расписана. Поэтому нынешнее руководство Республики её даже и не знает.

Валентин Филиппов:Но оно могло бы спросить. Есть у кого.

Александр Казаков: Спросят, если посчитают нужным.

Так вот, отвечая на первый вопрос. С точки зрения государственного строительства, – да, история не возвратная. Государство Захарченко построил.

Конечно, он был авторитарный руководитель. В прямом, как в учебнике, смысле этого слова. Дискуссия в руководстве Республики предполагалась, и постоянно происходила, но она была внутренней. А так – это был авторитарный стиль управления. Но именно это позволило за такой короткий срок выстроить государственную систему.

Единственное звено, которого у нас не хватает, это известная обманка Киева, они выборы, которые проходят главы Республики, называют местными, но они не местные, они главы государства. Про эти выборы ничего в «Минске» нет. Но в «Минске» есть местные выборы. И мы не можем их проводить, не разрушив «Минск».

И я принёс Александру Владимировичу проект создания общественных советов на территории. Когда в населённых пунктах собираются авторитетные люди, по определению авторитетные, учителя, врачи, которые становятся партнёром исполнительной власти. Это не имитация. В России же есть общественные палаты. Это именно, как общественный совет.

В проекте, который написал я, общественный совет не при власти, а он партнёр власти.

Валентин Филиппов: Хорошо, но ведь есть хартия о местном самоуправлении. Европейская.

Александр Казаков: Она на нас не распространяется.

Валентин Филиппов: Но, в принципе, в международном законодательстве предусмотрена ситуация, когда на территории люди занимаются самоуправлением, потому, что, по какой-то причине, они выпадают из правового поля государства. И это не является нарушением. И это не является террористической деятельностью. Как любит Украина предъявлять.

Может надо, ссылаясь на хартию эту, сказать….

Александр Казаков: Валентин, я вас умоляю. Кому ссылаться?  Украина нарушила все европейские хартии, какие возможно. И о языках, и о нацменьшинствах. Куда обращаться? К тем, кто закрывает на это глаза? Нет, мы на это вообще не обращали внимания, честно говоря. Нет политической воли с той стороны. Есть там воля к обратному, чтоб нас не было. Поэтому мы занимались внутренним обустройством.

С одной стороны, и этого тоже добился Захарченко, он ещё в 2015 или 2016 Прилепину говорил, чего ему больше всего не хватает, – с людьми общаться не хватает. Хочу сходить в пивную – говорил – с мужиками пообщаться. За жизнь. Так не получится. Придёт куча охраны, и мужики разбегутся.

Валентин Филиппов:Ну и мужики не будут особенно разговаривать, как раньше.

Александр Казаков: На самом деле, нет.

Валентин Филиппов: Это Донбасс, да?

Александр Казаков: Да. Тут, на самом деле, рот закрыть не получится. Без вариантов. Это же постоянно происходило.

Вот в Дебальцево открываем дом восстановленный. Захарченко пошёл квартиры посмотреть, попить чая, а я смотрю, в метрах трёхстах от дома стоит стайка людей человек тридцать. И мужичок, замшевый пиджак у него такого цвета детской неожиданности. И они с ним дико трут, что-то такое.

Я подошёл, послушал. Оказывается, это местный коммунальщик, и они на него, а там бабки такие, с такими пенсионерами проиграть войну нельзя. И они на него так круто катят бочку. Я понял, о чём речь, подошёл обратно, появляется Захарченко, я говорю – Саша, там очень интересно. Он такой – о, да! Развернулся и туда. Мужик увидел – слинял.

Он к бабкам – что за проблема? И они ему начинают рассказывать. А он приехал с совещания, ему рассказали, как всё офигительно. И что отопительный сезон начался. И все котельные исправны. А бабки ему говорят – чё исправно? Вон, котельная за домом, она не работает. Он послал пацанов, они сходили, говорят – не работает. Там глушняк. Он – мэра. Так, иди сюда! И что, у тебя «всё работает»?

Ну, были приняты соответствующие решения, конечно.

Валентин Филиппов:Расстреляли?

Александр Казаков: Нет. Нет, история с расстрелами у нас давно закончилась. Ещё в 2014 году. И тогда по делу расстреливали. Но, не считая смертных приговоров. У нас нет моратория на смертную казнь. За страшные преступления против личности. Как раз недавно были вынесены несколько смертных приговоров. Они либо уже приведены в исполнение, либо будут приведены. И это правильно.

Валентин Филиппов: Вы думаете, что новое руководство не объявит какую-то амнистию? Отмену приговора.

Александр Казаков: Нет. Там люди, которые перешагнули черту. Они перестали быть людьми. Они не заслужили. Этого точно не будет.

И поэтому, я к чему говорю, об общественных совета. Захарченко с самого начала хотел, чтобы у него была постоянная обратная связь. И она у нас работала. Было несколько каналов. Были почтовые ящики главы. Выемку делала администрация главы. Была почта главы на его сайте. Февраль прошлого года был рекордным, мы получили за один месяц 12000 писем. И был создан специальный отдел внутренней политики, была обратная связь и отбор, потому, что очень много жалоб было необоснованно. Но это нормально.

Валентин Филиппов: Я работал в ЖЭКе, я знаю. Я знаю, сколько жалоб вообще ниоткуда.

Александр Казаков: Да. Где-то услышал, взял, написал. Какие-то письма, особенно связанные с коррупцией, я забирал сам. И относил непосредственно Захарченко. Вообще, одним из каналов связи были советники. Я и мой коллега Север. Потому что у нас не было ни охраны, ни эскортов. Ходили по тем же улицам, и в те же магазины, где нормальные люди. И люди подходили. Так началась одна из самых великих историй, которая ещё не закончена. Я очень надеюсь, что новая команда завершит это.

Мне как-то звонит коллега, Север, и говорит – тут люди, поговорить надо. В кафе. Там сидят пацаны, военные. И с ними девушка. Пацаны прямо с передовой. И эта девушка, Надя зовут, она директор художественного музея. Я спрашиваю пацанов, а вы каким боком? А она помогает им сделать музей их части. Но у неё проблема. И она рассказала проблему. С советских времён музей находится на первом этаже и в подвальном помещении простого жилого дома пятиэтажного. А люди поуезжали, и если лопнула канализация, то всё это течёт вниз на музей. На картины. Это музей, за который было три боя в 2014 году. С мародёрами. С грабителями. Это был приказ Захарченко, это его были пацаны из лички. Дима Беркут руководил охраной тогда. У нас было двое трёхсотых. Музей был отбит. Сохранён.

Музей уникальный, на самом деле. Я выслушал Надежду, сходили в музей. Там правда атас. Там картины, чтоб отнести на реставрацию, надо пронести их по улице и войти во двор.

А несут, например, Айвазовского. По кумполу тюк, и Айвазовский уехал. Ну и, в общем, там куча проблем. И я это всё выслушал, посмотрел, и согласился с ней, что невозможно такое существование. А коллекция уникальная. И это ещё и гигантские деньги. Чемпион прошлого года на Сотбис была Серебрякова. У нас есть Серебрякова. То есть, там вся русская живопись. Кого ни назови. Просто со всего Советского Союза собиралась коллекция.

В общем, я повёл её к Александру Владимировичу. Она рассказала ему про музей, я подтвердил, и он говорит – согласен. Музей будет переезжать. И подписывает указ о том, что художественный музей переезжает в МинУгля. Центральное громадное здание на площади Ленина. Вот так вот решались вопросы.

А там – куча каких-то бизнесменов, общественные организации, кого там только нет. Ну, им дали другие помещения, а после некоторой проволочки поручили это Тимофееву. Тимофеев пошёл туда, и говорит – так, ребята, вам пора. Там часть вопросов решалось через суды, но никто особо и не буянил.

На текущий момент здание освобождено полностью. И здание готово, чтобы начать там ремонт. И есть меценаты в России, которые готовы помочь с оборудованием. И вот эта национальная галерея, она достойна носить имя Захарченко, потому, что это именно он плечом так – бах…

Там есть картины, для которых нужен отдельный зал. Маленький, но отдельный. Там есть все. Репин, Васнецов, Поленов. Ну, вся русская живопись. Иконы – большое собрание. Западно-европейское – поскромнее. Так что это – из того, что он не успел сделать, но я очень надеюсь, что новая команда доведёт это дело до конца. И это был его проект и его желание. Чтобы в центре города, улица Артёма, памятник Ленину, громадное сталинское здание, с колоннами. И там – Национальная Художественная Галерея. И чтоб туда дети ходили. Чтобы воспитывали новое поколение на красоте, а не только на линии фронта.

Валентин Филиппов: В одном из недавних интервью вы упоминали о планах создания фонда имени Александра Захарченко и написания книги о нём.

Александр Казаков: Что касается книги, то я уже обратился ко всем друзьям и соратникам Захарченко, чтобы они все позаписывали. Не любит писать – не надо. Есть диктофон. Есть люди, которые расшифруют.

Что касается организации. У меня есть план создания фонда Александра Захарченко из трёх частей.

Одна из них – это оказание помощи людям в Донбассе. То есть, это то, что делал он.

Я ещё обращался через соцсети к людям после гибели Александра Владимировича. Ну, что я буду за вас рассказывать? Потом скажут – придумал. Расскажите сами, как вам лично помог Александр Владимирович. Кому-то с бизнесом помог, у кого-то проблемы, там, были – Украина и всё, кому-то с углём. Огромному количеству людей  он помогал с учёбой и с лечением.

Потому что все понимают, у нас ситуация тяжёлая. Есть операции, которые бесплатно сделать нельзя. Там есть такие медикаменты, которых нет в республике в принципе, потому что болезнь индивидуальна. Это не аспирин. И завести это лекарство нужно только под этого больного. А это значит – гумконвой, а когда он будет… Ну вот такие вещи. Он эти проблемы лично решал из фонда главы. Раз, дал деньги, быстренько поехали в Ростов, купили, заказали, привезли.  Устроили вне очереди человека с острой фазой какой-то болезни. Вот это он постоянно делал.

Я просто людям говорил: «Люди, ну, расскажите сами. Напишите ВКонтакте, Фейсбуке, где-нибудь. Это тоже память о человеке. И это много о нём говорит.

Я ему тысячу раз объяснял: «Саша, об этом надо рассказывать». Он говорил: «Всё, отвали. Это моё личное дело и не надо об этом ничего рассказывать».

Еще одна часть работы фонда, как предполагаю, – это некоторые грантовые программы. Прежде всего, для историков, которые будут изучать историю Донецкой народной республики периода Захарченко.

И первая часть, главная, – это, собственно, мемориальная часть. Расписана история на целых два года. Что нужно сделать для того, чтобы имя Александра Захарченко не забыли.

Кстати, я ещё 30 августа был уверен, что он не умрёт никогда. Поэтому, мы не были готовы вообще, никто.

Валентин Филиппов: Никто не верил, никто не думал, что такое может быть. Но, с другой стороны, а Гиви, Моторола? Извините, все наиболее известные люди, причастные к Русской весне, уже мертвы.

Александр Казаков: Нет, ну, не все. Аксёнов.

Валентин Филиппов: Да ну, Аксёнов – три дня, референдум, разошлись. Всё. А тут долговременное проявление геройства. Аксёнов – что, с автоматом Дебальцево брал? Нет, не брал. 

Александр Казаков: Будем считать, что Аксёнов – это Крымская весна, а то – Русская весна. Только не будем забывать, что, если бы не Аксёнов, возможно, мы бы и Дебальцево не взяли.

Валентин Филиппов:   Я понимаю. Не только Аксёнов. Я знаю о роли Бородая. А многие люди, которые благодаря ему воевали, успех был, они говорят: «Да кто такой Бородай? Он тут только всем мешал». А то, что без Бородая этого всего бы не было – никому в голову не приходит.

Александр Казаков: Бывают такие товарищи.  Но, чтобы вот этим товарищам не объяснять о роли моего двойного тезки  Александра Юрьевича Бородая (Ташкент, кстати, тоже Александр Юрьевич. У нас там нормально по совпадениям), я скажу так, что в этом году, 11 мая, в День независимости, Бородай был в Донецке. И, когда Захарченко узнал, что Бородай едет, я как раз был у него в министерстве информации, я видел, как он обрадовался. Потому что Захарченко точно знал, какова роль Бородая в этом сопротивлении и в таких событиях, как оборона Шахтерска, Иловайский котёл и прочее, и прочее.

Валентин Филиппов:   Этот политтехнолог со Стечкиным в барсетке…  

Александр Казаков: Не, ну, с другой стороны, какие-то вещи рассказывать нельзя. Это, к сожалению, издержки…

Валентин Филиппов: Так никто не скрывает, просто мало, кто верит.     

Александр Казаков: Я скажу так. Вот те, кто доверяет и уважает Александра Владимировича Захарченко, должны знать, что он понимал, ценил роль Бородая и относился к нему просто, как к брату. А вот  к тому, что ты сейчас перечислял, так Захарченко не относился.

Какие-то вещи можно будет рассказывать через десятилетия.

Так вот, первая часть этого фонда, который ещё в процессе встреч и разговоров. Он ещё не создан. Дело в том, что мне кажется, что в России, в Русском мире, скажем так, (хотя даже в России больше, все-таки мы в Донецке пытаемся это делать) в отношении героев как-то, как бы это вежливо сказать, не дорабатывают.

Валентин Филиппов:  Ну, может, это политика такая.     

Александр Казаков:  Нет, это не политика, скорее. Вот я помню, я же родился в   1965 году, я вырос в полном смысле слова в Советском Союзе и интеллектуально тоже. Для того, чтобы герой остался в памяти и истории, над этим надо работать. Естественная норма человеческого существования – забывается всё.

Вот у нас сейчас научились делать волны. Вспомним «Работаем, братья». Была гигантская волна. Вспомним лётчика, погибшего в Турции. Гигантская волна, вся страна это имя выучила. Проходит месяц, и где тот лётчик? И всё. То есть, волну делать научились.

Валентин Филиппов: Я в Севастополе тут наблюдаю. Была Русская весна.  Был такой подъем патриотизма. Я понимаю, что здесь, собственно, кровь не проливалась. Но всё равно, были какие-то события. Ещё до этого были события, когда Севастополь был в составе Украины, которые горожане отмечали  ежегодно: «А вот в этот день мы вот Украине сделали то-то, а тут мы вот так сделали».

Александр Казаков:  А тут мы НАТОвский корабль заблокировали. Я ж помню.

Валентин Филиппов:    А сейчас наступила Россия. И я вот в этом году был на замечательном Десятилетии, как топили украинскую символику с Графской пристани. Из года в год в Севастополе этот день праздновали назло Украине. А сейчас – пришло «полторы калеки». Всё, мы в России, нам уже ничего не надо. По-моему, журналистов было больше, чем участников.

Народ, который забывает своих героев, он плохо кончит. Мы побеждаем врага, но побеждаем как-то безлико. На Донбассе не осталось вот этих раскрученных имен – того же Гиви, Моторолы, Мозгового и, конечно же, Александра Захарченко, который брал Дебальцево.

Александр Казаков: Я об этом и говорю.  То есть, я подготовил программу. Ну, может, я буду её ещё с товарищем обсуждать и неоднократно. Но эта программа рассчитана минимум на 2 года. Я это как технолог уже говорю. Это регулярное создание информационных поводов. Самых разных. Это подготовка таких материалов и продуктов, которые долговечны.

Например, раскрою маленькую тайну, Александр Владимирович хотел, чтобы сняли фильм про борьбу Донбасса. Художественный. И у него в голове была картинка атмосферы, как этот фильм должен визуально звучать. Мы эту тему обсуждали втроём. Как именно он себе её представляет. Это был он, это был актер, режиссер, музыкант Сергей Моховиков и я. Он как раз говорил: «Сергей, вот твой фильм «Тихая застава», вот приблизительно так, в этой стилистике». Он там набрасывал даже какие-то сценарные вещи. В центре этого фильма должна была быть Дебальцевско-Углегорская операция. Прикалывались, кто будет его играть. Но, вот этот фильм должен быть снят. И даже не потому, что он сам его хотел сделать, а потому что это вопрос даже уже технологии.

Когда был написан роман и был снят фильм про Молодую гвардию, молодогвардейцы вошли в пантеон героев.

Это как в Церкви. Есть местно чтимые святые, а есть общецерковные святые. Вот для того, чтобы они стали общецерковными, они должны быть канонизированы Церковью.

Валентин Филиппов: Как сказал Порошенко, «мы молимся разным богам».   

Александр Казаков:  Да, да, да. Это он круто заявил.

Так вот, собственно, основная задача – это мой личный долг Александру Владимировичу. Я эту историю запущу всё равно. С государственным участием, без государственного участия, с общественными организациями, – просто, как инициативу, как клуб друзей Александра Захарченко. Сейчас я списочек могу прикинуть: клуб его друзей. Это имён тридцать.

Эта история не закончится. Я уверен, что Захарченко не только герой Донбасса, он и герой России.

Валентин Филиппов:  Безусловно.     

Александр Казаков: И он таковым должен остаться.

И заодно там же появится, внутри этой истории, появится его наследие. Потому что не только история, мы начали уже собирать и фотобанк, и видеобанк. Мы начали подготовку большого альбома из лучших его фотографий с приложением дисков. Ну, как Путину делали к концу второго срока. Большой альбом фотографий – диски в конце были прикреплены с ключевыми видео его. Так что это я сделаю точно. Я это умею. Я ему это при жизни тоже говорил. У меня был очень большой допуск в плане тем. Наверное, самый большой. Я мог сказать Саше такие вещи, которые другие побоялись бы сказать. Но не до такой степени. Я не мог с ним обсуждать его смерть.

Валентин Филиппов:  Не надо было с ним обсуждать его смерть. Надо было обсуждать исчезновение главы республики…

Извините, пожалуйста, а вот украинцы говорят, что ОБСЕ не подтвердило, – они не видели тело Александра Владимировича Захарченко.     

Александр Казаков:  Не видели.

Валентин Филиппов: Я не хочу ничего такого говорить, но Вы не боитесь, что сейчас пойдёт легенда по полям и весям Украины, что Александр Захарченко, на самом деле, не погиб?   

Александр Казаков:  Как Александр I, на самом деле, не умер.

Валентин Филиппов: Да, и что он получил документы на разные фамилии.     

Александр Казаков:  И ушёл в партизанский рейд по тылам….

Валентин Филиппов:  Да, и что вот-вот, в самый ответственный момент может появиться Александр Захарченко со своей бригадой…   

Александр Казаков:  Я скажу так. Валентин, если Киев эту легенду запустит, я её поддержу. Пусть боятся, что он появится у них в тылу. Я был одним их тех, кто был допущен к открытому гробу. Дальше лучше не говорить…

Но, если  Киев это скажет, я прокричу в ответ: «Да, он у вас в тылу, ищите его в Ровенской области в лесах». Они поэтому леса вырубают, чтоб нашим партизанам негде было прятаться.

Валентин Филиппов: Наши партизаны, если займутся партизанщиной, то они прятаться не будут.   

Александр Казаков: Да, если что они и подкопаются, не обязательно в лесах.

Валентин Филиппов:  Ну, хорошо. Огромное спасибо. Я надеюсь, что это не последний разговор об Александре Захарченко.   

Александр Казаков:  Я уверен в этом.

Валентин Филиппов:   И мне очень бы хотелось, чтобы его дело было продолжено, чтобы новые власти в республике продолжили и социализм государственный, и новую экономическую политику, и занимались строительством собственного государства, которое на равных правах могло бы войти федеральным округом в состав Российской Федерации, а не искали хитрости, – как чтоб Европа не обиделась, чтобы Украина не обиделась, чтобы в России «разные  башни» не обиделись.

Александр Казаков:  Александр Владимирович говорил: Родина у нас одна – Россия. И погиб он за Родину, значит.

Валентин Филиппов: За Россию.      

Александр Казаков: И честь ему и хвала.

Валентин Филиппов:  Счастливо.

Александр Казаков:   До свидания.